Кабак
Шрифт:
– А почему ты назвала сына Арсений? – спросил, не изменяя своей довольно утомительной для окружающих привычке задавать бесконечные вопросы.
– Мне нравится, как звучит это имя, в нем – благородство. К тому же мне хочется, чтобы он вырос настоящим мужчиной, а имя Арсений означает – мужественный.
Еще несколько раз мы встречались вместе – побывали в зоопарке, кукольном театре Образцова, сходили в цирк. Даже съездили на двухдневную экскурсию в Суздаль и Владимир. Но настороженность по отношению ко мне у него не исчезала. К тому же я низко пал в его глазах, когда не сумел решить задачку, которую задали второклассникам.
*
Пригласил Элю на ужин. Стол накрыл в своем номере. Поднимаясь в лифте, она вопрошающе взглянула
– Поужинаем у меня, мне хочется, чтобы ты взглянула, как я живу, – внешне небрежно пояснил я.
Эля ничего не ответила. В ней явно чувствовалось спокойствие и достоинство женщины, которая уверена в том, что все будет только так, как она сама того пожелает. И никак иначе.
*
Утром проснулся на полу. Спал на простынке, постеленной прямо на пушистый ковер. Долго соображал, где нахожусь. Комната была незнакомой. У стены стоял платяной шкаф с огромным зеркалом. Увидев свое отражение, поморщился, видок тот еще… За спиной раздался женский голос, интонации не вопросительные, скорее – утвердительные:
– Тебе в душ надо. Погоди, сейчас провожу. Похоже, сам не найдешь.
Эля поднялась с дивана, достала из шкафа чистое, чемто ароматным пахнувшее полотенце. Накинула халатик, в коридоре шепотом попросила не шуметь – квартира коммунальная.
Горячая вода помогла восстановить вчерашний вечер, хотя, наверное, все же ночь. Вечером праздновали скромную свадьбу одного моего приятеля. Свадьба была скромной не от того, что у приятеля не было средств на пышное торжество. Просто женился он беспрестанно. Отправляясь на свадьбу, купил молодоженам подарок (какой по счету?), беззлобно подумал: он, гад, женится, а я – подарки таскай. Немолодой уже жених любовно глядел на свою довольно юную супругу. Удачно шутил:
– Чем чаще я смотрюсь в зеркало, тем отчетливее понимаю, за что меня любят женщины. Не за красоту.
Невеста сморщила свой гладкий лобик, ребус казался ей неразрешимым. Все же решилась и уточнила:
– А за что же?
Жених досадливо поморщился. Похоже, этот брак окажется таким же недолговечным, как и все предыдущие. В подтверждение моей мысли жених вскоре пересел ко мне поближе. Одиночество невесты его ничуть не смущало. Выпили мы довольно крепко. Хотя пьяным я себя не чувствовал, или, говоря по правде, не считал.
Позвонил Эльвире. Она ответила сразу. Спокойно спросила:
– А ты на часы смотрел?
Ответил банально:
– Счастливые часов не наблюдают.
Странно, но она не рассердилась. Поистине удивительная женщина. В круглосуточном магазине купил белые розы. Во внутреннем кармане плаща булькал коньяк в открытой бутылке. В пакете – изрядный кусок свадебного торта. Предназначался на торжестве мне, но я сладкого не люблю, так что свой кусок забрал без зазрения совести, решив, что для похода в гости упакован весьма достойно. Но чтото меня, видимо, все же беспокоило в этом позднем визите. Таксисту рассказал анекдот. Татары обратились в Верховный совет с претензией. Почему бытует поговорка «незваный гость – хуже татарина», мол, это дискриминация по национальному признаку. Верховный совет согласился, вынес постановление. Старую поговорку отменить. В новой редакции читать: «незваный гость – лучше татарина». Таксист, пожилой дядька, заявил, что анекдотов про татар не любит. В голосе его явно слышался татарский акцент. Так что смеялся я один.
Эля мой поздний визит восприняла спокойно. Только попросила говорить потише – Арсюша уже спит. Заварила чай, от торта отказалась. Коньяк пригубила. Одним словом, терпела мое присутствие. Дальнейшее помню плохо. Проснулся, как уже сказано, на полу. Выйдя из ванной, поперся не в ту сторону, чуть не вломился к соседям. Хорошо, что Эля мой топографический кретинизм предугадала, поманила в приоткрытую дверь своей комнаты.
Усадила к столу, налила в чашку кофе. Предложила:
– Там коньяку немного осталось, может, выпьешь.
Пробурчал, что вредной
– Ты чего такой хмурый, худо тебе? – сочувственно спросила она меня.
– Нормально, просто както неловко…
– Зато вчера было ловко, – попрекнула все же, хотя и с улыбкой.
Потом она кормила сына, усаживала его за уроки. Выставив меня на балкон, где я наконец с наслаждением закурил, стала собираться. Сообщила, что ей надо съездить в книжный магазин, купить новую книгу Саи Бабы, предложила поехать вместе. По дороге увлеченно рассказывала о своей поездке в Индию, о том, как побывала в ашраме, и ей даже удалось познакомиться с самим Саи Бабой. Это такой всемирно известный гуру и чудотворец, она говорит о нем с нескрываемым восторгом и восхищением. Эля мечтает поехать в Индию снова, побывать в том же ашраме. После множественных вопросов с трудом уяснил, что ашрам – это такое место в Индии, куда люди со всего мира едут за духовным очищением, в поисках истины.
Ее рассказ, хотя я от всего этого так далек, не кажется мне утомительным. Просто в этой женщине мне нравится буквально все. Ее огромные, редкого зеленого цвета глаза, чуть низковатый голос, манера держаться, прическа. И то, что она делится со мной сокровенными мыслями, мне тоже нравится.
*
Эльвира показала мне фотографию. На групповом снимке – напряженные мальчики и девочки, в первом ряду справа стоит Арсений, в центре – две или три женщины, понятно – учительницы и директриса. Надпись: «выпускники четвертого класса». Не знаю, какой реакции она от меня ожидала, но я воскликнул:
– Неужели мы с тобой уже три года знакомы?
В мою жизнь она вошла прочно. Мы стали близкими друзьями. Эльвира этого тоже не отрицает. Встречаясь, говорим часами. Правда, Эля в основном слушает. Я рассказываю ей обо всем – от нее у меня секретов нет. Она знает, что происходит у меня в ресторане, чем я живу и как дышу. Понятно, чтото и о себе рассказывает. Болтливой ее – редкое для женщины качество – не назовешь. Работа нарколога сложна и неблагодарна. Приходится иметь дело со всяким человеческим отребьем – алкашами, наркоманами. Но она не возмущается. Для нее они просто больные люди, которые нуждаются в лечении. Да и профессию свою Эльвира выбрала осознанно. В выборе не было ни случайностей, ни совпадений. Конечно, устает от всей этой нервотрепки, причем нервы чаще всего мотают ей даже не эти самые «больные», а их родственники. Дежурства и экстренные вызовы, почемуто в основном ночью, изматывают беспредельно. Но она не жалуется. Жалуюсь я. После дежурств она еще долго приходит в себя, наши встречи отменяются.
Однажды я задумался: почему мы никогда не ссоримся. Так же не бывает, во всяком случае мой предыдущий опыт это неопровержимо подтверждал. А тут – за три года ни единой ссоры, ни облачка недовольства, либо раздражения. Может быть, все дело в том, что эта женщина, как сама часто повторяет, уважает чужое пространство. Ко всем своим достоинства она еще и не любопытна. Никогда не спрашивает меня, где и с кем я был, что делал.
*
В наш ресторан приходит постоянный гость. Феликс – мужчина богатырского сложения, его рокочущий бас свободно перекрывает музыку. В молодые солдатские годы он служил в Афганистане. Был ранен. С тех пор, и по сей день, ходит только в камуфляжной форме. Две награды – медаль и орден – не снимает никогда. Узнав, удивился: Феликс психолог. Говорят, хороший, у него обширная практика. В ресторан всегда приходит в сопровождении хорошенькой молодой девушки. Внимания на нее почти не обращает. Предпочитает общаться с другими гостями либо с барменом. Рюмок не признает, пьет только из высокого тонкого стакана, предназначенного для соков. Однажды девушка, которой, видимо, наскучило сидеть безмолвно, его спросила, что такое любовь. Феликс ответил. Его могучий бас рокотал на весь зал. Лекцию все, кто был в этот вечер в ресторане, слушали с интересом.