Кабак
Шрифт:
– Любовь, как таковая, длится три года. Это факт, научно доказанный, – вещал Феликс. – Именно только три года длятся у людей те химические процессы, когда от новых отношений зашкаливают гормоны. По истечении трех лет работа головного мозга нормализуется, так как отношения теряют свою новизну. После этого отношения между мужчиной и женщиной, приобретают три фазы – близость, страсть и обязательства. Хорошо, когда все три присутствуют вместе. Чаще превалируют по отдельности. Близость – это привязанность, теплота и потребность в постоянном присутствии другого человека, с которым чувствуешь себя единым целым. Страсть – высокая степень физического влечения. По сути дела, страсть – тот же наркотик, так как сулит удовольствие. Ну и третье, обязательство,
Вот так вот, взял психолог и разложил по полочкам ту сладостную загадку, над разгадкой которой человечество мучается вот уже много тысячелетий. А оказывается, все так просто – гормоны, страсть, обязательство хлебать из одной миски…
*
Эльвира наконец вырвалась из своего коммунального ада.
Соседка ей досталась в классическом коммунальном варианте – крикливая, неряшливая, да к тому же пьющая. Работает уборщицей в морге. Я ее называю «мойщица трупов». Когда Эльвира переехала, соседка тут же предложила отметить новоселье. Эля опрометчиво согласилась. Отказавшись через пару недель от предложения обмыть покупку холодильника, тотчас нажила себе в лице «мойщицы трупов» врага. Местами общего пользования старалась теперь пользоваться только в отсутствии соседки. Поставила себе цель – обзавестись отдельным жильем. Человек целеустремленный, двигалась к намеченной цели методично. Я вообще обратил внимание, насколько Эльвира тверда в исполнении своих решений. Однажды сказала:
– Я бросила курить.
Курила до этого довольно долго.
Спросил не без иронии:
– И когда ты это решила?
В ответ услышал:
– Сегодня утром.
С тех пор не курит. Ей не понадобились ни чудодейственные пластыри, ни гипноз, ни заклинания знахарок. Решила и бросила. С тех пор не курит. Комнату свою, идя к намеченной цели, умудрилась продать. Однокомнатную квартиру купила близ Москвы, в городе Весенний, утопающем в зелени. Вокруг – подмосковные леса, в лесу возвели целый жилой массив. Многоэтажки росли как в сказке. Цены, на фоне московских баснословных, были все же умеренными. Во всяком случае поначалу, пока москвичи не раскусили, что жилье здесь дешевое, а добираться до города проще и быстрее, чем торчать часами в городских пробках.
На новоселье приехали мать Эли и ее лучшая подруга, та самая Наташа. Ее фамилия Федорова, так что понятно, почему «дядя Федор». Пригласили и меня. Дверь отворила женщина, подпоясанная фартуком. Лицо раскраснелось от жары. Приветливо улыбается:
– Я мама Эльвиры. А вы – Игорь? – без перехода поинтересовалась: – Беляши любите?
Вручил ей цветы. С дядей Федором расцеловался, как со старой знакомой – человек она, как я уже понял, общительный, легкий, в общении приятный. Мне было хорошо в этой маленькой компании. Но все равно мешало чувство непонятной самому скованности. Потом понял, скорее – осознал: меня смущала двусмысленность моего положения. Вот уж не думал, что сохранил в себе это качество. Ушел довольно рано. С собой мне настойчиво вручили пакет с беляшами. Они пахли так аппетитно, что водитель то и дело сглатывал слюну. Пришлось его угостить.
*
Както раз Сергей и Виктор собрали в ресторане компанию друзей детства и юности. Пришел на встречу с Элей. Ктото, произнося тост, пожелал всем вместе собраться за таким же столом лет через пятьдесят. Все согласно зашумели, дружно выпили.
Сергей, веселый и оживленный, беспрестанно балагурящий (он вообще знает столько анекдотов, что любой юморист обзавидуется) воскликнул:
– Дожить до этого возраста мы, может, и доживем. Но какими будем? Представляете картину: открывается дверь, и Эльвира вкатывает в ресторан колясочку с Игорьком. Ножки пледом укутаны, кряхтит и вздыхает, пьет только водичку, да и то через трубочку.
Рассмеялся я вместе со всеми, хотя картина была слишком реалистичной и оттого особенно удручающей.
На
Слишком часто вспоминаю эту фотку. Настроение сразу портится, становлюсь угрюмым, неразговорчивым, иногда, чего себе раньше никогда не позволял, срываюсь на и грубость. Однажды даже до слез Элю довел. Вот уж не ожидал от нее такого. Сам растерялся. Никак не мог ее успокоить. И она «завелась», наговорила мне кучу обидных слов. Вспомнил: чтобы победить женщину в споре, надо заплакать первым. Но плакать я не умею, слезные железы, должно быть, не такие как у всех, бездействуют, а может, были, но атрофировались.
Замечаю – мы стали довольно часто, или скажу мягче – периодически – ссориться. Я упрекал ее в непонимании моей тонкой натуры, цитировал при этом любимого Высоцкого:
Женщины, как очень злые кони –
Захрипит, закусит удила.
Может, я чегонибудь не понял,
Но она обидела, ушла.
Я и вправду в такие моменты мало чего соображаю. Прекращаю общаться, мазохистски культивирую свои надуманные, нереальные обиды. Потом не выдерживаю, долго ищу повод для звонка, звоню якобы по делу. Она прекрасно понимает все мои на самом деле смешные хитрости. Иногда звонит первой сама, насмешливо предлагает:
– Юдин, хватит дуться.
Я охотно и даже поспешно принимаю примирение – мне без нее откровенно плохо. А вот ей без меня?..
Так и не могу ответить сам себе: кто я в ее жизни? Смотрю на нее с преданностью давно живущей рядом собаки, Слов красивых почти не говорю, на комплименты скуп. Цветы и подарки дарю редко, в театр или даже в кино почти не приглашаю. Ее свободное время предпочитаю проводить в ресторане. Да и то в своем, так что никакого разнообразия.
Когда она уходит, я начинаю считать часы до нашей следующей встречи. Рассказами о ней давно уже всем надоел – у меня теперь в разговорах только Эля.
…У меня есть один знакомый, его все зовут СашаДаша. Когдато Александр был женат на женщине по имени Даша. Думаю, любил ее. Говорил беспрестанно: «Даша решила, Даша сказала, Даша сделала». Глаголы могли быть какими угодно, имя Даша – неизменно, так сказать, величина постоянная. Так и приклеилось к нему прозвище «СашаДаша». Похоже, что и мне скоро мои знакомые приставку «Эля» прилепят.
Думаю о ней беспрестанно, даже стихи тайком стал писать. Но видение: все еще молодая и попрежнему красивая Эльвира толкает колясочку с немощным старикашкой, преследует меня неотступно, к тому же перед глазами все время та самая фотография, будь она неладна.
Чем же у нас все закончится?..
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
«Ресторан закрыт». Эту табличку, как законченный мазохист, вывесил с внутренней стороны стеклянной двери. А кроме меня, собственно, ее теперь и повесить было некому. Я остался один. «Ручеек у камина» приказал долго жить – камин погас, ручеек иссяк.
…Началось, точнее, закончилось с того, что ушел Алексей. Как и предупреждал. Его пригласили на должность генерального директора и соучредителя в проект по созданию новой сети ресторанов. От таких предложений не отказываются. Большому кораблю – большое плавание. Упрекнуть мне моего золотого родственника абсолютно не в чем. Согласился проработать год, на самом деле директорствовал полтора. Да как директорствовал! Ресторан просто расцвел. Мы даже удостоились хвалебного сюжета на довольно крупном телеканале. У нас прекрасная кухня, вышколенный персонал, люди приходят к нам охотно. Когдато я мечтал, чтобы в ресторане было как можно больше завсегдатаев. Теперь случайным гостям может столика и не достаться, в основном – гости постоянные.