«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
Шрифт:
Конечно, министерство пропаганды Геббельса работало на полную катушку. Немцам внушали, что русские будут им мстить, убивать стариков и детей, насиловать женщин; что русские озлоблены и жестоки, они придут уничтожить немецкий народ, а пленных сделают рабами.
Напуганные мирные жители, прихватив с собою скудный скарб, уходили в глубь страны, подальше от приближающихся страшных русских солдат. Кто имел родственников за границей – в нейтральной Швейцарии, к примеру, или просто возможность выехать, перебирались туда.
На Западном фронте немцы нанесли союзникам несколько чувствительных
Немцы писали на стенах домов краской: «Лучше смерть, чем позор!» или «Умрем, но не сдадимся!», «Смерть или Сибирь». Население с января 1945 года стало на себе испытывать
все тяготы войны: бомбардировки, голод, ранения, смерть и всеобщую неразбериху. Война бумерангом вернулась туда, откуда пришла на землю соседей, и немцы сполна вкусили все ее «прелести».
На первых порах опасения немцев стали подтверждаться. Советские солдаты и в самом деле горели жаждой мести за убитых родственников, за разрушенную мирную жизнь.
Небольшие города американцы и союзники, как правило, не бомбили: слишком мелкая цель, и разрушений было мало. Когда батальон входил в занятый немецкий городок и командир подразделения распределял солдат на постой, то через полчаса-час вспыхивал один дом, другой, а через пару часов полыхал весь город. Поджигали дома солдаты, предварительно набив «сидор» ценными вещами. Речь шла не о золоте или действительно ювелирных изделиях – немцы их забирали с собой. Солдаты брали женские платья, мужские пиджаки, обувь – все, что имело в СССР ценность и было в дефиците. Солдаты видели, как богато, по их мнению, жили немцы. Во многих домах были телефоны, во всех – санузлы, добротная мебель, ковры и картины на стенах. То, что было нормой среднего бюргера, было невиданной роскошью для жителя СССР.
Что велосипеды – предмет зависти для советских людей, когда в Германии легковые автомобили были у многих, а мотоциклы почти у всех? Даже наручные часы, предмет первой необходимости для немцев, для русских были роскошью, чем-то недостижимым. Потому с немцев, живых или мертвых, часы снимали. Ну а где любая армия, входящая в отбитый у врага город, там всегда грабежи, мародерство, изнасилования. Иногда насилие над женщинами принимало массовый характер. И не настолько были распущены солдаты. Просто во все века изнасиловать женщину врага считалось в первую очередь унижением противника, оскорблением его воинской чести.
Политотделы дивизий и армий спохватились. Были проведены беседы с военнослужащими, в которых разъяснялось, что советские войска пришли в Германию не для того, чтобы под корень вывести немецкий народ, а уничтожить фашизм как зло. Вовсю развернулись органы СМЕРШа. Насильников и мародеров отлавливали и отдавали под трибунал. А после нескольких случаев расстрелов на глазах у рот и батальонов число бесчинств значительно уменьшилось, хотя полностью ликвидировать их не удалось. Руки у СМЕРШа доходили только до расследования вопиющих фактов.
Например, двое бойцов, ворвавшись в немецкий дом, изнасиловали мать и дочь-подростка, а потом, расстреляв их обеих и старика-отца за компанию, забрали ценные вещи, а дом подожгли, чтобы скрыть следы преступления. Солдат нашли, трибуналом приговорили к расстрелу и привели приговор в исполнение перед строем роты.
Сил СМЕРШа не хватало. По ночам в занятых Советской Армией городах немцы стреляли в советских военнослужащих, бросали гранаты в окна домов, где квартировали солдаты. Действовали как фанатики-одиночки, так и группы разбитых немецких частей, попавших в окружение, и немецкие диверсанты из числа мирных жителей, обученных и объединенных подпольной организацией «Вервольф» – оборотни. Вот и занимались оперативники СМЕРШа поиском диверсантов-одиночек и советских солдат, совершивших преступления.
Немного выручало то, что Сергей все-таки забрал к себе, в СМЕРШ, рядового Самойлова. Парень был сообразительный, наблюдательный, и иногда видел то, мимо чего другие проходили. И стрелял навскидку не хуже снайпера – качество на фронте просто незаменимое на десяток других достоинств. Числился он не в СМЕРШе, а за воинской частью, потому как спецподготовки не имел, как и офицерского звания. Вот и мотались с ним по городкам и деревням на мотоцикле с коляской. За рулем Сергей, в коляске – Самойлов, поскольку водить не умел. И едва они успевали вернуться с одного задания, как звонил телефон, и они мчались на новое.
Так и сегодня. По телефону сообщили, что в городишке Витц кто-то выстрелил из фаустпатрона по грузовику с обмундированием.
Они выехали на место. Трясущийся от контузии, уцелевший водитель, заикаясь, рассказал, что ехал по улице, как вдруг раздался хлопок, и следом – взрыв. Откуда стреляли, он не заметил.
Для начала Сергей с Самойловым осмотрели сгоревший грузовик. Попадание было в левый борт, и это сужало поиски. Они проверили здания напротив грузовика, потом стали осматривать дома немного дальше против хода машины. Ведь грузовик какое-то время после взрыва шел по инерции.
У окна одного из подвалов нашли пусковую трубу от фаустпатрона.
Зайдя с другой стороны дома, в подъезд, они спустились в подвал. Там было темновато, пыльно, и на пыли видны све-
жие следы. Что самое интересное – следы были маленькие, судя по отпечаткам – размер 37–38.
Странно. У солдата или фольксштурмовца обувь должна быть 40–42-го даже 43-го размера. Что за недомерок тут был? Не подросток ли?
Они пошли по квартирам. Стучали в двери, где открывали – осматривали. Там, где не отпирали, просто выбивали двери ногами и прикладами.
За одной такой дверью они обнаружили в ванной комнате спрятавшегося подростка лет четырнадцати – худого, со злобно посверкивавшими глазенками.
Сергей сразу кинулся в прихожую – обувь осматривать. А ботиночки-то – вот они: и размер подходит, и рисунок подошв тот же, и сами подошвы пыльные. Похоже – вот он, стрелок из фаустпатрона. Только где его родители?
– Где… мутер? – едва подобрал немецкое слово Сергей.
– Найн.
Нет – это и без перевода понятно. Вышла куда-нибудь? А вернется когда? Или забрать отсюда этого недоумка в СМЕРШ, и пусть трибунал разбирается?