Качели Ангела

Воздвиженская Елена

Приезжал отец всегда с подарками, с Таней крепко сдружился, вместе они и с горы зимой катались и снеговиков лепили, и поделки всякие делали, деревенские приумолкли. То бабушка с Танюшкой к нему поедут в город, то он к ним.

Как подросла Таня, стала на все каникулы к отцу уезжать, а после школы и совсем перебралась к отцу в город. Поступила в медицинский университет, захотела стать врачом, чтобы жизни спасать, в память о маме своей. Когда училась на третьем курсе не стало бабушки. Похоронили её в родной деревне. А дом не стали продавать, на выходные туда ездили, ведь там в каждой досочке душа жила, живой дом-то.

Отучилась

Таня, работать пошла. Квартиру свою отец давно уже разменял на двухкомнатную, чтобы Таня могла жить в своей комнате. И завещание на дочь оформил. Танюшка бывало говорит ему:

– Папа, да что ж ты! Ещё жить да жить. Вот поженимся мы с Толиком, внуков няньчить станешь.

Однако не пришлось. Заболел отец. Татьяна его срочно к своим коллегам повела. А там рак лёгкого. До последнего момента скрывалась коварная болезнь, не давая о себе знать. А когда появились симптомы, поставили отцу четвертую стадию. Как же плакала Танюшка, как корила себя, что отца не уберегла. А ещё доктор! Хотела даже бросить она свою профессию, недостойной себя считала белого халата. Но отец вмешался :

– Не дури, дочка, нет тут твоей вины. Это я по грехам своим ответ несу.

– Папа, да какие грехи у тебя!, – плакала Танюшка, – Да ты за свою жизнь и мухи не обидел.

– Значит есть за что, дочка, Богу-то виднее. А ты позвала бы мне священника. В церковь-то я всю жизнь не ходил, поздно и начинать, наверное, а всё ж не хочется с собой тяжесть грехов-то уносить. Не осилю боюсь ноши. Чувствую мне недолго осталось, позови, Танюшка. Исповедоваться хочу.

Отец и правда уже не вставал. Почти не ел. Ужасные боли выматывали его. И Таня, не откладывая в долгий ящик, привела домой батюшку. Он прошёл к отцу в комнату и в квартире сразу запахло ладаном и ещё чем-то непередаваемым и таинственным, словно батюшка в его облачении был частицей другого мира – неведомого, далёкого, того, где живёт любовь и свет и где пребывают упокоенные души.

Нет, Таня вовсе не собиралась подслушивать. Она была прекрасно воспитана и осознавала, что подобное поведение мерзко. Так произошло само собой. Отец говорил слишком громко, почему-то так ему было легче, не так больно. Таня подумала, что ей надо было уйти на время из квартиры, но теперь было уже поздно. Невольно она услышала нечто такое, что теперь уже не в силах была оторваться и замерла посреди комнаты, прижав пальцы к губам.

Из-за стены шёл гулкий голос отца:

– Не любил он её никогда батюшка. Так, поиграться хотел. Надежда-то ведь была красавица! Мы в одной компании были, дружили. А где уж она с ним познакомилась, не знаю, он не наш брат был, из богатой семьи. А она, глупая, не поняла что он просто маменькин сынок, не разглядела… После того, как он узнал о её беременности, родители его сразу отправили куда-то к их дядьке на север, чтоб даже не нашла его Надежда. А ему что, и горя нет, и там девок портил. Да только долго-то не прогулял, убили его там, на севере, в пьяной драке. К жене чьей-то, говорят, начал ходить. А я что?… Я Надежду без ума любил. Но сердцу не прикажешь, не приглянулся я ей. А потом и вовсе она уехала на родину, в деревню. А я всё равно о ней узнавал, что да как, через знакомых. Потом и передали мне – умерла, мол, Надежда при родах.

Отец замолчал и Татьяна слышала, как горько плачет взрослый больной мужчина.

– Ну а дальше что? Сам не знаю как

мне это в голову пришло, батюшка, не шла у меня Надежда из головы. Знал я, что дочь у неё осталась, что воспитывает её бабушка, легко ли ей? Одна. Старая уже. Да и девчонку небось безотцовщиной дразнят. И меня осенило. А я тогда на стройке работал уже, получал неплохо. Квартиру дало мне государство, спасибо.

Приехал я к ним летом. Думал, если не прокатит, то хоть буду знать, что попытался. А как в избу-то вошёл, да Танюшку увидел – обомлел. Она копия моя! Как такое на свете бывает, а? Прости меня, Господи… Обманул я их, батюшка, обманул. Но ведь из любви я это сделал. И до сих пор я Надежду люблю. Не хочу я Танюшке открывать правду, даже сейчас, хоть и надо бы наверное, грех на мне. Вырастил я её как родную. И бабушку как мать родную любил. И жизнь я, батюшка, счастливую прожил. Прости ты меня, Господи, за мой грех, за обман мой…

Отец плакал. Плакала и Танюшка за стеной. Не о вскрывшемся обмане. А о человеке с большим сердцем, о настоящем отце, который стал для неё ближе, чем родной по крови. А вот сейчас он уходил и уносил с собой свою любовь к ней, свою нескончаемую доброту и заботу, и никогда не услышит она больше его ласковое «Танюшка», не прибежит домой с работы, взахлёб рассказывая о том, как прошёл её день, ведь некому будет больше слушать её, подперев кулаком щеку, и улыбаться, глядя на то, как искренне она возмущается тому, что Иванова из пятой палаты совсем не слушается врачей. Нет, она ни за что на свете не выдаст отцу, что нечаянно подслушала его признание, он заслужил того, чтобы уйти спокойно и достойно, не тревожась о ней.

После ухода священника отец заметно успокоился и лежал торжественный и тихий. Они немного поговорили с Танюшкой, вспоминая прошлое, а потом она долго сидела с ним рядом, держа его руку в своей и поглаживая твёрдую и сухую отцову ладонь, пока он не уснул.

Ночью отца не стало. Он ушёл во сне мирно и неслышно, сделав последний вздох.

После похорон Танюшка взяла отпуск и поехала в деревню, в бабушкин дом. На лугу цвели одуванчики, как и в то жаркое лето, когда в избу впервые вошёл отец.

Живи, братишка, за себя и за нас

I

Андрей, Владислав и Илья были с одного призыва. Познакомились они ещё на сборном пункте, где просидели четыре дня в ожидании «покупателя». Время тянулось, как резина. Днём было всё же чем заняться: прошли очередной медосмотр, беседу с офицерами, собирались в актовом зале на просмотры фильма, да и просто знакомились между собой, проводились первые попытки обучения строевому шагу. И, наконец, на пятый день пребывания в распределителе выехали с командой рано утром в воинскую часть, где им предстояло в течении ближайших шести месяцев проходить начальную военную подготовку.

Прибыли на место, потекли суровые армейские будни: подъём, зарядка, осмотр, построение на плацу, строевая подготовка, лекции, хозработы, наряды и прочие прелести солдатского быта.

Шли дни, крепла мужская дружба. Все трое, и Андрей, и Влад, и Илья были высокого и крепкого телосложения, имели отличные данные по физподготовке, а кроме того обладали простым и добрым характером. Так и сошлись.

По вечерам, когда выделяли час на свободное время и личные дела, рассказывали друг другу о себе, о своей жизни, кто чем жил на гражданке, о чём мечтал.