Шрифт:
Пролог: десять лет назад
Майор Деметриуш Новак, заместитель командира отряда специального назначения «Вервольф», просматривал доставленную дежурным сводку происшествий, выделяя маркером «праздничные» происшествия – из главного управления затребовали отдельный рождественский отчет. Соломенная плетенка, увитая золотой лентой и бусами из рябиновых и можжевеловых ягод, обрамляла настенные часы. Время близилось к восьми вечера. В кабинете царила тишина. Неужели Анджей не позвонит? Отступился? Или нашел другой выход?
Новак потянулся, встал, подошел к окну и выглянул на улицу. Возле КПП стояли
– Новак слушает.
– Демчо, я внизу, на КПП. Можно подняться и поговорить?
– Заходи.
Положив трубку на допотопный аппарат, Деметриуш позволил себе глубокий вздох. Навалилось неприятное ощущение, что Анджей собирается накинуть на него удавку. Сейчас накинет, а потом годы затянут.
«Да что я себя заранее на беды настраиваю? Камул подаст, Хлебодарная вывезет… как-нибудь обойдется».
Стрелка часов щелкнула, задевая цифру XII. Плетенка задрожала, одна из можжевеловых ягод упала и покатилась по полу, словно пыталась найти и изгнать Демона Снопа, притаившегося среди канцелярской мебели. Люди и оборотни чтили зимнее солнцестояние – каждый по-своему. Люди верили, что в этот вечер случилось рождение их Бога во плоти, и звезды, зажженные ангелами, привели пастухов и волхвов к хлеву, где Богоматерь лелеяла младенца. Оборотни праздновали изгнание Демона Снопа. По их преданиям в этот день Хлебодарная отхлестала можжевеловым веником нечисть, портившую зерно в амбаре, и тем самым спасла племена от голодной смерти – суровая зима лишила леса дичи и поставила лис и волков на грань вымирания.
Чем теснее переплетались судьбы народов, тем больше общих черт находилось в праздниках. Люди начали добавлять можжевельник в рождественские венки, оборотни – перевивать солому золотыми лентами и привязывать блестящие колокольчики. Изменилась и выпечка. Люди научили оборотней приправлять зимнее печенье имбирем, а лисы открыли людям секрет сосновой коры – она, промолотая и добавленная в муку, изгоняла из жилища злых духов. Звучали псалмы в храмах, вечерами светились украшенные гирляндами ёлки, полыхали костры, пожиравшие соломенные подношения и окуривавшие города и села можжевеловым дымом. Завершал декаду День Подарков – а от такого чудесного праздника кто откажется?
– Тук-тук! – Анджей толкнул дверь, вошел, прикрываясь, как щитом, стеклянной банкой с притертой крышкой – чаем с травами и сухофруктами. – Я с подарком. На денек раньше, чем положено, но, думаю, Камул с Хлебодарной не обидятся.
– Присаживайся, – Деметриуш указал на кресло для особо важных посетителей, отодвинул бумаги, щелкнул кнопкой электрического чайника.
Ему пришлось снять причудливую оплетку и приложить усилие, чтобы откупорить банку. Летний аромат завис в воздухе, вытеснил можжевеловый дух. Новак зачерпнул заварку ложкой, насыпал в стеклянный чайник, залил кипятком и выставил на стол чашки и кусковой сахар.
– Ты знаешь, почему я пришел, – глядя
– Его уволили? Служебное несоответствие?
– Я уговорил начальство принять рапорт по собственному желанию.
Деметриуш залип взглядом на чайнике, прислушиваясь к себе. Он мог отказать Анджею. Не вмешиваться в чужую судьбу, устраниться, пустить дело на самотек. Избежать неминуемых неприятностей, в конце-то концов.
– Это же он меня нашел, – глухо сказал Анджей. – Командир поискового отряда велел сворачиваться, а он полез в подвал, где воды по колено было, добрался до третьей комнаты, дверь вышиб, когда меня услышал. И врача заставил на месте реанимационные мероприятия провести. Если бы мне сразу брюхо от аконита не промыли…
– Я думал, врач сам…
– Нет. Он наорал, пригрозил, и…
Деметриуш прикоснулся к горячему стеклу, подержал, запоминая боль припёка, и согласился:
– Ладно. Возьму.
Анджей просветлел, набрал воздуха в грудь, но Деметриуш оборвал его резким взмахом руки:
– Прикрывать не буду. Удержится в отряде – так тому и быть. Не уживется – пойдет в супермаркете на дверях стоять.
– Твое право. Спасибо, что не отказал. Я твой должник.
– У Камула на полях сочтемся. После Дня Подарков пусть в канцелярию зайдет, подаст рапорт. Рассмотрю обычным путем.
Анджей кивнул. Деметриуш поднял чайник, чтобы налить чай в чашки. Несколько можжевеловых ягод сорвались с плетенки и заплясали на линолеуме, скрепляя договор.
Глава 1. Развод и кафетерий
Дом – крепкий двухэтажный особняк – достался Ханне при разводе. Адвокаты раскопали имущество мужа, купленное в браке, заставили делить. Ханна забрала особняк, отказавшись от половины квартиры и загородного дома. Жить с Витольдом под одной крышей она больше не собиралась, продавать доли не хотела – неизвестно, насколько это затянется. Проще было совершить обмен. По иронии судьбы особняк Витольд купил своей любовнице, юной белоснежной волчице, твердо намеревавшейся перейти в статус законной супруги. Первый этаж занимала элитная кофейня, безнадежно прогоревшая – любовница пробовала свои силы в бизнесе и крепко промахнулась с выбором места.
По диагонали от особняка, через перекресток, высилось здание городского отдела полиции, раскинувшее щупальца-пристройки на весь кубик. Напротив – пожарная часть, занимавшая изрядный кусок Алтарного Парка, а сбоку – казармы и штаб мобильного отряда специального назначения. Люди и оборотни в форме курсировали из здания в здание, сидели на скамейках в Алтарном Парке, а элитное заведение с дорогущими сортами кофе и авторскими кексами оббегали по кривой дуге. Невысокий уровень культуры, прожорливость и умеренные зарплаты заставляли полицейских, спецназовцев и пожарных обедать в столовых, толкаться в очередях за пирожками в киоске, приютившемся в углу сквера, носить термосы из ближайшей пельменной и покупать кофе и какао в автоматах, кидая пару монет. Отдавать крупную купюру за то, чтобы выпить крохотную чашечку кофе в обществе полотняной салфетки и букета из живых цветов, никому из служивых в голову не приходило – зачем, если можно взять картонный стаканчик и посидеть на лавочке?