Каганы рода русского, или Подлинная история киевских князей

Егоров Владимир Борисович

Появление письменного государственного языка стимулировало в Киевской Руси в числе прочих богоугодных дел начало летописания и практически сразу же породило третью, информационную, интерференцию. Вследствие этой третьей интерференции все достоверные сведения о нашем прошлом оказались погребенными в летописях под многими слоями различных «шумов», вольно или невольно внесенных туда киевскими «краеведами» и их собратьями, приложившими руку к сочинению, исправлению и прямой фальсификации нашей древней истории. К сожалению, это тот самый случай, когда шум практически полностью подавил полезный сигнал. В итоге мы имеем в наших, с позволения сказать, «летописях» то, что имеем — слабо коррелированный с реальностью информационный «шум» вместо истинной истории древней Руси.

Современная наука знает методы очищения сигнала от шумов и восстановления утерянной из-за них информации. В частности, благодаря этим методам мы слышим в наших мобильных телефонах не противное эфирное шипение, знакомое нам по старым радиоприемникам, а отчетливые хорошо

различимые голоса абонентов, даже если они находятся на другой стороне земного шарика. К сожалению, в истории таких универсальных, надежных и безотказно срабатывающих методов восстановления истины нет. Кое-что может археология, но ее возможности тоже ограничены. К тому же даже имеющиеся возможности археологии остаются невостребованными отечественными историками. Поэтому, если только не будет когда-нибудь изобретена машина времени, мы скорее всего так и не узнаем, что же творилось на самом деле в нашем далеком прошлом.

Тем не менее, еще и еще раз хочу повторить: незнание истины не оправдывает вранья, особенно когда вранье касается не частного вопроса, а истории великой державы. И так же еще и еще раз настаиваю: аморально выдумывать себе славную историю, аморально пропагандировать таковую, столь же аморально гордиться таковой.

В соответствии с общечеловеческими нормами морали из наших учебников истории должны навсегда исчезнуть выдаваемые за историю мифы и действующие в них мифические персонажи. Необходимо признать, что не было в истории древней Руси никаких киев, аскольдов, диров, рюриков и вещих олегов. Можно сколько угодно фантазировать о Кие с братьями и сестрой, Аскольде с Диром, Рюрике с Вещим Олегом. На здоровье! Только не надо забивать ими учебники истории и энциклопедии.

Пусть пока такой же фантазией остаются ольги-каганы — ольги с маленькой буквы, они же каганы и каганессы рода русского, властители начальной руси. Они же, если хотите, императоры, ибо титул кагана по тогдашним меркам был равен императорскому. Они же, если хотите, полководцы и флотоводцы, бездарные вроде Игоря, и одаренные вроде Святослава. Ольгов-каганов нет в наших учебниках истории. И это не страшно. Хуже то, что они их нет вообще нигде. Все они, великие и никчемные, забыты, вычеркнуты из нашей памяти, из нашего прошлого. Их голоса едва-едва пробиваются сквозь мощные шумы, заполнившие наши летописи не хуже назойливой попсы, заполонившей современный эфир; их деяния и само существование кажутся чем-то эфемерным и неразличимым в потаенных глубинах прошлого; их имена затерялись во тьме веков, а их титулы дошли до нас в таком искаженном и невразумительном контексте, что воспринимаются нами как имена; их слава, гремевшая по миру тысячелетие тому назад, лишь слабо и безлико отсвечивает нынешним сомнительным величием России и никак не угадывается в по-детски неуклюжих потугах самоутверждения политических славянских новоделов — Украины и Беларуси.

Но без них, ольгов-каганов рода русского — правителей начальной руси — не было бы ни России, ни Украины, ни Беларуси. И, наверное, многого чего еще.

Так давайте помнить хотя бы об этом.

Приложение I

КОГДА ВОЗНИКЛА КИЕВСКАЯ РУСЬ?

ЛЕТОПИСИ БЕЗ АРХЕОЛОГИИ

Летописная легенда об основании Киева знакома нам еще со школы, поэтому вряд ли стоит пересказывать трудовые подвиги братьев Кия, Щека и Хорива с сестрой Лыбедью на днепровских берегах. Легендарность, а точнее сказочность летописных «основателей» Киева вольно или невольно, но очень ярко проявилась в памятнике им, установленном на набережной Днепра в ознаменование «1500-летнего юбилея» города. Три дюжих молодца с копьями и луком наизготовку сгрудились на корме утлой лодчонки, похожей на индейское каноэ, которую почему-то принято громко называть ладьей, а их сестрица, вероятно ввиду очевидного дефицита свободного места, балансирует на жердочке на задранном вверх носу, изображая нечто вроде живой ростры. Между прочим, гребцов на лодчонке не видно, да и места им там не нашлось бы — челнок не иначе как самоходный, эдакий ковер-самоплыв. Непонятно, для схватки с кем навострены копья и натянут лук. Если бы поблизости были или хотя бы подозревались враги, то вряд ли так, взобравшись повыше и широко раскинув руки, подставлялась бы им великолепной мишенью ростра-Лыбедь. Более того, вокруг наверняка вообще нет ни одной живой души, потому что даже вполне мирное проплывающее мимо судно кильватерной волной если и не опрокинуло бы лодчонку с ее чересчур высоким и смещенным назад центром тяжести, то уж непременно заставило бы сестренку больно сверзнуться с шестка. В общем, сплошные нескладушки-неладушки. К сожалению, не только в памятнике. Далеко не все складно и ладно с самим полуторатысячелетием «матери градам русским».

На удивление кратко и невыразительно освещает возникновение столицы древней Руси официоз советских времен Большая советская энциклопедия: «Киев основан в 6–7 вв. н. э. как центр восточнославянского племени полян. Впервые упоминается в русских летописях под 860 в связи с походом Руси на Византию». Впрочем, сейчас мало кто в вопросах истории обращается к Большой советской. Не говоря уже о том, что просто устарела (последнее издание было завершено в 1978 году), слишком уж немоден в наше время политический угол зрения ее составителей. Авторитета и доверия этому основному в прошлом источнику знаний вряд ли добавляет откровенная дезинформация: на самом деле ни в одной русской летописи Киев не упоминается под 860 годом. Похоже, энциклопедия вводила нас в заблуждение и относительно времени возникновения Киева. В более позднем российском Большом энциклопедическом словаре 1998 года содержание статьи БСЭ о Киеве в основном повторяется, но с одним очень существенным для нас изменением: за прошедшие два десятка лет «племенной центр полян» состарился… сразу на полтора столетия! Теперь он считается основанным уже не в шестом-седьмом, а в пятом веке. Как мы увидим далее, столица Украины резко постарела в одночасье, в мае 1982 года.

Чуть более пространную информацию об основании Киева дает самая демократичная и общедоступная из энциклопедий, Википедия: «Считается, что славянское поселение на месте Киева возникло в конце V века, что фиксируется находками византийских монет того времени, однако, городская жизнь и наличие укреплений («града») уверенно фиксируются археологами лишь с VIII века». Разумная в сущности идея дать возможность любому эрудиту поделиться с человечеством через Википедию своими познаниями много выиграла бы, если бы энтузиасты-авторы давали себе труд сначала подумать, что они напихивают в несчастную Вики, а впихнувши, хотя бы разок перечитать впихнутое. Может быть тогда в процитированной статье славянское поселение не «фиксировалось» бы византийскими монетами, а город, с такой помпой отпраздновавший в 1982 году свое 1500-летие, не столь уверенно «фиксировался» бы археологами только с VIII века, то есть максимум 1300 лет назад. Вот такая получается то ли «фиксация», то ли фикция…

Так все-таки когда же был основан Киев? Сразу следует четко оговорить, что речь пойдет не о времени возникновения первых человеческих поселений на берегах Славутича, а именно о возникновении города Киева, ставшего впоследствии столицей Древней Руси. Замечание существенное. Люди жили на днепровских берегах с незапамятных времен. То тут, то там вырастали поселения земледельцев, давно оценивших плодородие лесостепных черноземов, возникали стоянки охотников, время от времени высовывавших нос из небедных дичью лесов, раскидывались кочевья степняков, забредавших со своими табунами с просторов причерноморских степей. Поселения, стоянки и кочевья образовывались, жили своей жизнью и умирали. Потом появлялись новые и вновь бесследно исчезали. На днепровских берегах сменялись этносы, культуры и языки. Хуже обстояло с городами. Хотя на побережье Черного моря и в устьях впадающих в него рек греки охотно основывали свои колонии еще с VI века до н. э., днепровскому устью в этом не везло. Единственный в Нижнем Поднепровье греческий город Ольвия стоял на берегу Днепро-Бугского лимана, скорее на Южном Буге, чем Днепре. Но вот, в конце концов и в Среднем Поднепровье вырос город, да не просто город, а стольный град древней Руси, «племенной центр полян», «мать градам русским». Вырос, это — факт. Вот только когда?

По современным научным понятиям поселение может считаться городом, если в нем есть администрация, какая-никакая экономика (торговля, ремесла) и постоянно функционирующая связь с другими городами. Для средневекового европейского города, как правило, подразумевается еще наличие фортификационных укреплений. Исторический момент возникновения города обусловлен проявлением в населенном пункте всех этих признаков. Но для определения возраста любого поселения существует еще одно обязательное условие: с момента его возникновения проживание населения в нем должно быть непрерывным. Населенный пункт может менять свое название, но жизнь в нем не должна прерываться. Например, Византий греки основали в VII веке до н. э., в IV веке н. э. он был переименован в Константинополь, сейчас называется Стамбулом. Но это все один и тот же город, жизнь в котором непрерывно бурлила двадцать шесть веков. Стало быть, Стамбулу более двух с половиной тысяч лет. И наоборот. Если город умер, а спустя какое-то время, измеряемое поколениями, возродился на том же месте, то это уже другой город, даже если он принял прежнее имя.

В советской историографии годы рождения городов было принято устанавливать по датам, под которыми они впервые упомянуты в наших летописях. В частности, именно так «установлено» время основания Москвы. Понятно, что города далеко не всегда удостаивались внимания летописцев непосредственно после возникновения. Обычно упоминание города в летописи — свидетельство того, что город уже существует, а не того, что он только что возник. Это с одной стороны. С другой стороны, безусловным свидетельством существования городов летописные строки можно было бы считать, если бы нашим летописям можно было безоговорочно верить. К сожалению, нельзя. В «Повести временных лет» (далее для краткости ПВЛ) под 862 годом упоминаются города Новгород, Белоозеро, Изборск, а спустя еще два года Полоцк и Ростов. Уж кто-кто, а Великий Новгород перерыт археологами так основательно, как ни один другой город в России, и сейчас можно считать установленным, что на самом деле он возник где-то в середине X века. А прочие города на земле древней Руси начали появляться лишь с XI века. Врет ПВЛ: в 860-х годах не было ни Новгорода, ни Белоозера, ни Изборска, ни Полоцка, ни Ростова. Так что и в отношении Киева верить летописям, по крайней мере в вопросах хронологии, не стоит, однако заглянуть в них небезынтересно.