Каин: Антигерой или герой нашего времени?
Шрифт:
Возвращаясь на Варварку, Каин насмешливо хмыкал. «Жалованье». То же мне, гусь лапчатый, на жалованье сидит. Мздоимец!.. Но дело сейчас не в нем. Необходимо как можно быстрее с Захарычем переговорить. Отсутствие его в доме, где он укрывает старообрядцев, может завершиться бедой. Надо немедленно что-то придумать. Любопытно, что скажет сам вожак раскольников?
Матвей решение главы Сыскного приказа встретил с большим беспокойством.
— Надо немедля уходить.
— К Архангельску?
— Вестимо, Иван Осипович. Спасибо за хлеб-соль, но пора и честь знать.
— Охолонь, Захарыч. Давай покумекаем здраво. Как мне известно, генерал Головин не зря возглавляет свою Раскольничью контору. Вероятней всего он пошлет меня именно на дорогу к Архангельску. Тут мои бравые солдатики вас и захватят.
— Как же быть?
— Я так прикинул, Захарыч. Вы остаетесь здесь, а я вылавливаю вас на дороге к Архангельску.
?
— Не уразумел?
— Не уразумел, Иван Осипович. Кого ж ты будешь вылавливать.
— Шапку-невидимку. Два дня поищем ее до Троицкой лавры [217] , а затем вернемся в Москву к Волкову и доложим, что староверов надо искать в другом месте, ибо дорогой расспрашивали о них в каждом селе, но никто их не видел. На всякий случай довольно глубоко прочесывали и леса. Никаких примет!
— И где же мы, Иван Осипович?
— В Москве, Захарыч. Так и доложим его высокопревосходительству.
— Ничего в голову взять не могу.
— Все очень просто, Захарыч. Убедив генерала, что раскольники в Москве, я выведу вас ночью на дорогу, ведущую к старцу Филиппу.
217
Раньше дорога на Архангельск проходила через Троице-Сергиевскую обитель.
— А будочные сторожа с фонарями? Немыслимая затея, Иван Осипович. Это же безрассудство!
— Мой девиз: где безрассудство, там и победа. О будочниках не беспокойтесь. Есть добрая задумка, но пока помолчу, чтобы не сглазить. Главное — два дня не выходите из дома. Ни под каким предлогом! Кормом вас обеспечат мои люди. Все, Захарыч. Мне пора к генералу, где меня уже ждет конный караул.
Генерала Волкова и убеждать не пришлось: он уже принял решение: раскольники двинулись по архангельской дороге, но далеко они, учитывая почтенный возраст, от Москвы не ушли.
— Поймаешь этих негодяев, получишь десять червонцев, Каин, а солдатам — по рублю.
— Премного благодарен, ваше высокопревосходительство за щедроты. Поймаем, как пить дать, тем паче узнали верное направление.
— Самое верное, Каин. Верст двадцать — и никакой конфузии.
— Только виват, ваше высокопревосходительство.
— Да ты молодец, Каин. Быть тебе бравым офицером.
— Рад стараться, ваше высокопревосходительство!
В тот же час со всей своей командой (в двадцать пять человек) Иван отправился на поиски раскольников. Он и в самом деле останавливался в каждом селе и деревеньке, дотошно расспрашивал крестьян, не видели ли проходящих по дороге староверов, но мужики однозначно отвечали:
— Никого не видели, ваша милость, опричь торговых
Домчав до самой Троицы, Иван на обратном пути делал частые вылазки и в леса, углубляясь по обе стороны дороги версты на три, четыре, но никаких следов (потухших кострищ, разваленных шалашей) не выявил.
Солдаты, удивляюсь дотошным поискам Каина, ворчали:
— И кой прок попусту время тратить, Иван Осипович? Не шли по сей дороге раскольники. Надо в Москву возвращаться.
Солдаты не могли понять въедливого старания Каина, но Иван знал, что генерал Волков непременно учинит строжайший допрос солдатам и только после этого убедится в правоте доклада самого начальника караула и перестанет думать об архангельском пути раскольников.
Солдаты же никогда не знали о хитроумных планах Ивана с первых же дней его службы в Сыскном приказе. Они располагались в пристройке приказа и получали то или иное распоряжение Каина в последнюю минуту; не бывали они и в доме Каина в Зарядье. Ибо Иван сам намечал «дело» и сам приезжал к солдатам, что обеспечивало так необходимую ему свободу своего дома.
И вновь его высокопревосходительство был весьма раздосадован.
— Перетряхните всю Москву! Сорок человек — не иголка в сене, тем более они в раскольничьей одежде.
— Не беспокойтесь, ваше высокопревосходительство. Я знаю много укромных мест. Проверю со всем тщанием. Найдем!
— Надеюсь, Каин, иначе вся ваша слава знаменитого сыщика рассыплется в прах. Выполняйте приказ! Пять дней тебе сроку.
Глубокой ночью, вернувшись в Зарядье, Иван в первую очередь пригласил своих есаулов.
— Епанчи закупили?
— Мог бы и не спрашивать, атаман, — сказал Никита Монах.
— Добро, поднимайте староверов.
А староверов и поднимать нечего: они с нетерпением ждали возвращения Каина.
— Ну, что, Захарыч, готовы?
— Весь день тебя ждем.
— Тогда облачайтесь в епанчи — и с Богом. В этих широких плащах вас примут за служилых людей. Проведу вас через всю Москву. На вопросы будочников отвечать буду только я. Ныне нам сам Господь помогает — дождичек на дворе.
Староверы произвели краткую молитву, надели на себя солдатские плащи и повалили на двор. Иван и его есаулы, прихватив с собой ружья, сели на коней.
— Следуйте за нами — и не толпой, а по пять человек в ряд.
Благополучно миновали Варварку, Евпловку, Сретенку Белого и Земляного города, Мещерскую слободу и в конце концов оказались на дороге к Троице.
Караульные сторожа, неохотно выбираясь из будок (дождь), иногда спрашивали:
— Куда в тую непогодь подались, служивые?
— Раскольников ловить. Подымай свою перекладину! Живо! — командным голосом восклицал Каин.
Распрощавшись с Захарычем и староверами, Иван сказал:
— По сей дороге вас ловить не будут, но на всякий случай до самых келий Филиппа вас поведут мои верные содруги — Никита Монах, Ермила Молот и Федор Рогатый. Люди надежные, сумеют что сказать, но города, на всякий случай, обходите лесом. В селах же и деревеньках мужики худо-бедно, но вас накормят. Доберетесь!