Каин: Антигерой или герой нашего времени?
Шрифт:
Крут был Петр Дмитрич, никогда доброго слова от него не услышишь, знай, орет: дармоеды, быдло! Нередко к словам своим кулак да плеть прикладывал. Жесток был купчина и оправданье своим поступкам находил:
— Царь Петр, бывало, кулаком не брезговал, почем зря бояр колошматил, а чего уж вам, смердам, спускать?
Купец не прощал даже малейшей провинности дворовых, а уж его, Ванькин грабеж, и вовсе не простит. Всего скорее он заставит Митьку Косого забить его до смерти, и в полицию передавать не станет, своей рукой расправится, а полиции скажет: «Проучил маленько, а вор оказался квелым, кто ж его ведал, что ноги протянет».
Вот и погулял ты, Ванька, на волюшке,
И тут Ваньку осенило: солдат Гришка Порфильев. Не он ли сказал, что «как запью, становлюсь дурак дураком. Ради чарочки готов всех дружков раздолбать». Вот и раздолбал, сучий сын!
Ваньку охватила такая злость, что он был готов разорвать на куски Гришку.
В таком состоянии и увидела его в очередной раз Аришка.
— Чего такой мрачный, Ванечка?
— Будешь мрачный. Когда купец пребывает?
— Завтра, Ванечка.
Девушка посмотрела на узника печальными глазами и почему-то вздохнула.
— Беда тебя ждет, горемычный ты мой. Петр Дмитрич казнить тебя будет.
— Да уж на меды и яства не покличет, — усмехнулся Ванька.
— От Митьки слышала. Бить тебя прикажет смертным боем. Уж так жаль мне тебя, Ванечка.
— Жаль? — сердито глянул на Аришку узник и громыхнул цепью. — Если бы жалела, то бы расковала меня и на волю вывела.
— Расковать мне тебя не под силу, Ванечка, а на волю ты и без меня выйдешь.
— Из мертвых воскресну и на небеса, как Христос вознесусь? Вздор несешь. Не трави душу! Убирайся!
Ванька рассвирепел, ему показалось, что прелюба купца издевается над ним. Но Аришка посмотрела на него такими умиленными глазами, что у парня всякая злость улетучилась.
— Не серчай, Ванечка. Я знаю то, отчего душа твоя возрадуется.
— ?
— Когда тебя приведут к нашему барину, воскликни: «Слово и дело государево!» [38] Слышал небось, о таком?
— Само собой. Но мне-то, какой прок такие страшные слова кукарекать?
— Есть прок, Ванечка. Не хотела сказывать, но сердечку не прикажешь… Пять дней назад Митька Косой со своими дружками гарнизонного солдата, человека государева, изрядно напоили, завернули в рогожу и в заброшенный колодезь кинули. Ишь, какие страсти. Барину-то нашему не поздоровится.
38
Слово дело государево и — так назывались в XVIII в. государственные преступления. В Уложении 1649 г. они называются "великими государевыми делами". Получили широкое развитие в царствование Петра I, когда всякое словесное оскорбление величества и неодобрительное слово о действиях государя или преступления против лиц, привлеченных к государственной службе, были подведены под понятие государственного преступления, караемого смертью. Под страхом смертной казни установлена была обязанность доносить о подобных преступлениях (сказывать С. и дело государево). Лиц, сказывающих за собою С. и дело, а также и тех, на которых сказывалось С. и дело, приказано было присылать и приводить из всех мест в Преображенский приказ. С. и дела было чрезвычайно распространено в XVIII в.: никто не был спокоен даже в собственной семье, так как члены семьи, опасаясь за собственную жизнь в случае
Ванька уставился на девушку ошалелыми глазами.
— Неужели правда, Аришка? Чудеса лезут на небеса. Как изведала?
— Своими глазами видела, как холопы служивого в колодезь сбросили. Я в ту пору в старом вишняке была, но меня не приметили.
— Диковинная история, Аришка, — крутанул головой Ванька. — И зачем надо было солдата убивать? Какой резон?
— Был резон, Ванечка. Я все слышала, а ты запоминай…
Глава 11
Слово и дело государево!
Петр Дмитрич был крайне удивлен, когда перед ним предстал грабитель, ибо несколько дней по его приказу на Ваньку был наложен «великий пост», дабы тот сидел без капли воды и без крошки хлеба.
Хозяин думал увидеть перед собой изможденного человека, измученного гладом и жаждою, а тут — стоит как ни в чем не бывало: крепкий, ничуть не похудевший, а главное глаза (какие там смиренные!) — вызывающие, дерзкие, и эти глаза настолько возмутили Петра Дмитрича, что он тотчас без лишних вопросов приказал:
— Раздеть догола и высечь розгами!
— Сколь ударов, ваше степенство? — спросил ухмыляющийся Митька.
— Пока не сдохнет! — пристукнул тяжелым кулаком по столу Филатьев.
— Не слишком ли, Петр Дмитрич? — с озабоченным видом произнес полковник Иван Иванович Пашков, бывший в гостях у Филатьева.
— Не слишком. Я бы этому наглому разбойнику горячий свинец в нутро залил. Оголяй, Митька!
Ванька не вырывался, не брыкался, он щурил черные глаза и беззаботно улыбался, чем обескуражил всех присутствующих.
Ванька и в самом деле пребывал в радужном настроении. Все складывалось для него благополучно. Как кстати, что в комнате Филатьева оказался полковник Пашков. Теперь хозяину не отвертеться.
— Почему ты бежал, скотина? — спросил Филатьев, когда Ванька спокойно дал себя раздеть.
Ответим словами Каина, которые он рассказывал о некотрых своих похождениях в Сыскном приказе дворянину Федору Фомичу Левшину, записавшему необычайную жизнь Каина.
— Я для того вас немножко попугал и, покравши, бежал, чтоб ты далее моего не спал. А теперь вы меня бить не извольте, я имею сказать «слово и дело государево».
Филатьев побледнел. Его испуганный, растерянный вид убедил полковника, что крепостной Петра Дмитриевича действительно знает что-то архиважное.
Иван Иванович — подбористый человек с выпуклым лбом и базедовыми глазами, затянутый в зеленый мундир с золочеными пуговицами. Дополняли мундир штаб-офицера шляпа-треуголка, надвинутая на непременный парик, штаны до колен, шпага, чулки, башмаки и, конечно же, совершенно бритое лицо, которое теперь имели не только армейские чины, начиная с рядового солдата, но и многие люди из гражданского сословия, выполняя строжайший указ Петр 1, а ныне и Анны Иоанновны.