Каин: Антигерой или герой нашего времени?
Шрифт:
Иван некоторое время помолчал, ибо он не знал, что означает иноземное слово «селадон», но интуитивно догадался, что сие близко к бабнику.
— Разумеется, может и дамский угодник подарить сногсшибательную тройку и шикарную карету.
— Увы, Василий Егорович, Каширин — не Москва. Здесь виверов днем с огнем не разыщешь.
«Опять иноземным словцом дамочка щегольнула, — про себя усмехнулся Каин. — Ну да не на того напала. Сие слово мне от Ипатыча знакомо».
— Скуповаты местные купцы?
— Не то слово, сударь. В мороз льду не выпросишь, да и тех
Разговор продолжался, но Ивана удивляло, что Евдокия Семеновна до сих пор не спросила о цели его визита. Нарочито или по какой-то странной забывчивости? Всего скорее она увлеклась беседой и не задала обычный для таких случаев вопрос. Если увлеклась, то пора сделать более прозрачный намек.
— И все же безнадеги я не вижу, любезная Евдокия Семеновна. Не желаете послушать одну весьма увлекательную историю, происшедшую в Москве с одной небогатой, но очень заманчивой купчихой.
— С удовольствием, — охотно согласилась Евдокия Семеновна.
— Мария Борисовна была примерно ваших лет. Рано овдовела, торговые дела без супруга пошли из рук вон плохо. Марии грозила нищета. И чтоб вы думали? И года не прошло, как бедная вдовушка превратилась в очень богатую женщину.
— Бедную золушку взял замуж заморский принц?
— Если бы так, Евдокия Семеновна. У Марии оказался весьма ловкий родственник. Он приходил в ресторацию, где собирались по вечерам приезжие купцы, кои останавливались в Гостином дворе, подсаживался к наиболее богатым купцам, представлялся видным торговым человеком и заводил игривые разговоры, о чем обычно толкуют подвыпившие мужчины.
— Вы хотите сказать о фривольных разговорах, сударь?
«Вот шпарит, но дамочка произнесла это слово опять-таки с игривой задоринкой в глазах. Выходит, ей по нраву мой рассказ. Продолжим!»
— Не буду ходить вдоль да около, любезная Евдокия Семеновна. Одним словом, сей ловкий человек приводил одного из сластолюбцев к Марии, та, разумеется, нарочито шла навстречу его похотливым желаниям, слегка оголялась, и в эту минуту в спальню входил грозный супруг со шпагой.
— Но позвольте, сударь. Какой супруг у вдовы, какая шпага? Вам не кажется, что вы, пардон, несколько заговорились?
— Ничуть, сударыня. Муж, конечно же, ненастоящий, его измыслил все тот же изворотливый сродник. И откуда было знать приезжему купцу, что Мария вдова? Шпага, приставленная к груди селадона, как вы только что изволили сказать, приводила незадачливого купца в неописуемый ужас. Он просил пощады и готов был отдать все, что при нем имелось: перстни, деньги, дорогой экипаж, на котором он приехал к вдове. Жизнь-то всего дороже.
Разъяренный «супруг», после долгих умоляющих слов купца, наконец-то соглашался на откупные, и отпускал сластолюбца без экипажа, украшений и денег, да еще при том тот умолял, чтобы о сем унизительном приключении не узнал ни один из купцов, а тем более в том городе, откуда
— Какая гадость!
Евдокия Семеновна с пылающим от возмущения лицом, порывисто поднялась с кушетки и взад-вперед, колыхая необъятными фижмами, прошлась по кабинету.
— А теперь, милостивый государь, сообщите о цели вашего визита. Мы слишком увлеклись разговором.
— Великодушно простите, сударыня. Цель моя довольно проста. Ищу комнату месяца на два.
— Весьма тривиальная просьба, но я стараюсь воздерживаться от постояльцев. Не хочу лишних хлопот.
— Как вам будет угодно, сударыня. Разрешите откланяться.
— Прощайте, милостивый государь… Впрочем, если вы будете изнемогать от скуки, заходите, как вам заблагорассудится. Мило поболтаем, разумеется, без непристойных историй.
— Благодарствуйте, любезная Евдокия Семеновна, — галантно — поклонился Каин. — Зайду непременно-с.
Каин возвращался в Ямскую слободу в самом добром расположении духа. Во-первых, он был благодарен судьбе, что несколько лет вращался в купеческом доме и нередко, когда его вызывал по тому или иному делу Филатьев, он не торопился входить в его кабинет, дверь которого зачастую была приоткрытой и всегда прислушивался к разговорам господ, среди которых были не только знакомые купцы, и господа офицеры, но, случалось, и дамы, а именно вдовы, прибывшие к именитому Филатьеву с какой-нибудь просьбой. Все эти беседы и разговоры Каин впитывал в себя, как губку, сам еще не зная, насколько они ему пригодятся, как и многолетние уроки Ипатыча. И они изрядно пригодились, ибо первую серьезную победу он одержал в Ярославле.
Во-вторых, он с полной уверенностью мог сказать, что дамочка клюнула. Ее негодование относительно «похабной» истории, было откровенно фальшивым.
В-третьих: приглашение «мило поболтать» — открытый намек на то, что «пошлая» история про бедную купчиху ее явно заинтересовала.
Очередной хитроумной задумке суждено было сбыться, но для ее осуществления необходимо обломать заводчика Савелия Зызикина.
Разговор с Зызикиным состоялся лишь через два дня: Ивану не захотелось добиваться встречи с Савелием Григорьевичем на его заводе, ибо сие предприятие не входило в планы Каина, а посему он дождался воскресного дня и направился к двухэтажному каменному дому, возведенному на реке Кашинке.
Савелий Григорьевич уже знал о прибытии в город московских купцов, а посему принял Каина без волокиты.
Опустим для читателя ничего не значащий разговор и приступим к деловой части беседы.
— Не желаете, Савелий Григорьевич, на два месяца продать мне источники?
— С какой стати, ваше степенство? — поднял на Каина удивленные ореховые глаза под жесткими ершистыми бровями заводчик. — Вы должны знать, что оные источники принадлежат государственной казне.
— Я говорю всего лишь о сборе пошлины, из которой пятая часть идет в казну Тверской губернии.