Каин: Антигерой или герой нашего времени?
Шрифт:
— Любопытная у тебя, Ипатыч, история.
— Любопытная, — кивнул большой седой бородой старик. — Ну так, коль не передумал, сегодня вечером и начнем науку о светских повадках [8] .
— Начнем, Ипатыч. Авось, мне больше повезет.
— Ванька! — донесся из-за дверей голос приказчика.
— Вот и началась твоя служба, — вздохнул Ипатыч. — Проворь!
Ванька выскочил в коридор и тотчас услышал свой первый приказ:
— Беги к привратнику и спроси: будет ли к обеду Николай Угодник?
8
Многое
Ванька сорвался, было, к выходу, но затем остановился и замер, как вкопанный.
— Ты чего, ядрена вошь, застыл? Аль столбняк хватил?
— А зачем зазря бежать, дядька Федор? Николай Угодник по обедам не шастает, он на иконе сидит.
— Ты глянь на него, — рассмеялся приказчик. Смекнул-таки. Выходит, не дуралей. Меня ж больше дядькой не зови. Я для тебя — ваша милость. Уразумел.
— Уразумел, ваша милость.
— А коль так, выйдем во двор. Видишь у повети [9] груду расколотых дров? Собери в поленицу, и чтоб стояла, как Преображенский [10] солдат на часах.
9
Поветь — нежилая пристройка к дому сзади над хлевом, для хранения скотского корма, земледельческих орудий, дровней, телег и других хозяйственных принадлежностей; здесь же устраивают и клеть. Иногда поветь означает чердак, сарай, сенник, крышу над двором, крытый теплый двор и навес.
10
Преображенский лейб-гвардии полк— сформирован царем Петром I в 1687 г. из потешных войск села Преображенского, от которого и получил свое наименование.
Про Преображенского солдата Ванька, конечно же, ничего не знал, но спрашивать приказчика не стал, так как не раз помогал отцу собирать поленицу — «ни горбату и не кривобоку».
Ванька не успел выложить и трети поленицы, как к нему подошел Митька Косой.
— Дело к тебе есть, Ванька. Сбегай в кабак и принеси штоф водки.
Ванька пожал плечами.
— И рад бы, но Федор Калистратыч, сам видишь, на другое дело поставил. Да и дорогу в кабак я не ведаю.
— Дорогу в кабак не ведаешь? — насмешливо ощерил губастый рот Митька. — Да на Москве нет человека, кой бы кабаки не ведал. Самый ближний от нас у Мясницких ворот. Дуй!
— Не могу, — уперся Ванька. — Допрежь поленицу выложу.
— Ах, ты сучонок! — закипел Митька и с силой пнул сапогом уложенные дрова, да так, что они рассыпались. — Ты что, хочешь моим недругом стать? Беги в кабак, сказываю!
Ванька вспомнил слова Ипатыча: «Лучше с ним не связываться», и он взял гривенник.
— Две деньги сдачи принесешь. Не задерживайся!
Не успел Ванька добежать до кабака, как увидел смешную картину: двое дюжих молодцов выкинули из питейного заведения совершенного голого мужика.
— Изрыгай в лопухи свою блевотину.
Питух был мертвецки пьян.
Подле кабака толпились бражники: кудлатые, осовелые; некоторые, рухнув у крыльца, спали непробудным сном, другие ползали на карачках, тужась подняться на ноги.
Кабак же гудел. За грязными, щербатыми, залитыми
Смрадно, пахнет неистребимой кислой вонью, пивом и водкой. Меж столов снуют кабацкие ярыжки: унимают задиристых бражников, выдворяют вконец опьяневших на улицу, подносят от стойки немудрящую закуску, медные чарки и оловянные стаканы, косушки [11] и штофы. Сами наподгуле, дерзкие.
11
Косушка — четвертинка.
Закупив штоф, Ванька торопко поспешил ко двору Филатьева. Не успел свернуть в Козловский переулок, как на него напали четверо мужиков, шагавшие за ним от питейного заведения. Лохматые, с сизыми носами, в драной одежонке.
— Отдай штоф!
Голос пропитой, хриплый.
— И не подумаю.
— Бей его, ребятушки!
Ванька отчаянно сопротивлялся, но где уж ему устоять супротив четверых мужиков. Вернулся к дому купца чуть живехоньким, а Митька Косой тут, как тут.
— Где штоф? — рявкнул холоп.
— Мужики в переулке отобрали да еще отволтузили.
— Сучонок! — вновь рявкнул Митька и двинул увесистым кулачищем Ваньке по лицу. Недовольный холоп побрел на конюшенный двор, а Ванька, утирая рукавом посконной рубахи кровь с лица, пошел к разваленной поленице, но на этом его напасти не завершились, так как вскоре подле него вновь вырос приказчик.
— Это ты так дрова укладываешь? Бездельник!.. А чего харя в крови? Кто?
Ванька потупился.
— Кто, спрашиваю?
— Не скажу.
Приказчик выхватил из-за голенища сапога плетку и ожег ею спину юноты.
Глава 5
Зарядье
Миновало семь лет. Ванька заметно вырос, раздался в плечах, налился силой, но ничего в его жизни не изменилось, «поскольку от господина своего вместо награждения и милостей несносные бои получал».
Озлобился Ванька, и все чаще стал задумываться над своей неудавшейся жизнью. Ну почему, почему ему так не везет? Кажись, лодыря не гонял, любую работу норовил выполнить исправно, но не было дня, чтобы он не попадал в какие-нибудь нелепые истории, кои завершались тумаками.
Взять вчерашний день. Приказчик Федор Столбунец велел принести в каменную лавку мешок турецкого нюхательного табаку, коим (со времн царя Петра) увлекались многие московские дворяне.
Доставил бы из лабаза благополучно, если бы на пути не встретился Митька Косой. Тот взял да и хлестнул по рогожному мешку своей плеткой. Хохотнул, скаля свои острые выпуклые зубы.
— Проворь, Ванька, приказчик заждался.
Хлестнул ради озорства, но с такой силой, что тугой мешок треснул и табак посыпался на землю.
Тут Ванька не удержался: годами накопленная злость на холопа выплеснулась злыми словами:
— Ты чего, гад, делаешь? В харю захотел!
— Чего-чего? — поразился Митька. — Это что за вошь на меня рот раззявила? Да я тебя, сучонок, в кровь исполосую!
— С коня-то и дурак сможет. Сойди на землю, вот тогда и поквитаемся.
Обозленный Митька с коня сошел и тотчас взмахнул на супротивника плеткой, но Ванька успел перехватить кисть его руки, да так ее сдавил, что плетка вывалилась.