Как достать босса?
Шрифт:
— Какими судьбами?
— Если говорить словами Хельги: Добби получил свободу, — слетают с губ ироничные слова.
— Правильный ход, она счастлива.
— Я видел, значит все правильно, пора и честь знать. А ты смог решить вашу проблему?
— Да, Марго приняла кольцо.
— Смог, уважаю.
— Саш, давай забудем все плохое, ты же сам когда-то говорил, что в нашей жизни никогда не случается что-то просто так. И этот год стал для меня откровением, итогом того, каким я бываю дятлом, когда отключаются все мои мыслительные процессы.
— Я
— Ты где будешь встречать новый год?
– Дома. Я поеду, Марго привет.
Хлопаю Марка по спине и круто поворачиваюсь к своей машине. Слышу за спиной грозный голосок Оли, а внутри все сжимается от отчаяния.
— Черкасов, только попробуй обидеть Ритку, возмездие не за горами тебя настигнет.
— Не переживай, исправлюсь… уже.
— Уваров, только не гони обратно, не хватало, чтобы голову свернул.
— Тебе какое дело? — ощетиниваюсь неожиданно даже для себя.
— Ну, как бы не чужие за полгода стали друг другу. Эй, только попробуй ко мне прикоснуться!
48 глава
Ольга
Я не ожидала такого поступка от Уварова. От слова — совсем! Я уже за много месяцев практически срослась с мыслью, что он — вселенское зло, что нам не по пути. И теперь этот рыцарь без доспехов едва ли не в роли Деда Мороза исполняет одно из моих заветных желаний. Счастлива ли я? Бесспорно, потому что быть рядом с ним по восемь и больше часов сложно для моего душевного равновесия.
Внутри все ликует, пока бегу с радостной новостью к Маргоше, тараторю ей слова словно из пулемета. Столько счастья я не испытывала очень давно. Но эта эйфория почему-то оказалась быстротечной, все словно смазалось в тот момент, когда я почти нос к носу опять столкнулась с Уваровым, который равнодушно лепил снежки и куда-то их швырял.
Его взгляд, потухший взгляд меня сильно отрезвил. Я успела хорошо его изучить и теперь понимаю, что гадко ему на душе. И как он только решился на такой отважный поступок?
Говорю ему слова искренно, от души. Я же не изверг какой-то, чтобы расстроить человека, а потом в таком состоянии отправить в путь-дорогу. Конечно же я переживаю, очень переживаю. Но если я сейчас проявлю свою человечность, этот несносный мужчина вдруг решит, что я специально ищу причину, чтобы он задержался.
Не хочу, больше не хочу, чтобы нас что-то связывало. Я очень долго думала, решала. Сердце протестовало, а мозг постоянно, и что самое удивительное, трезво напоминал о том, что я была всего лишь заменой. Нехорошее чувство, но мне очень горько, потому что любовь в моем сердце, первая, настоящая, никуда не делась. Может я буду жалеть когда-то что так поступила? Смогу ли я спокойно жить, зная, что он уже с другой, что у него совершенно другая жизнь. У мужиков все намного проще в этом плане. Я же не слепая, видела, как мама жила, соседки и подружки. Неужели страсть, влюбленность, притяжение настолько быстротечны?
Поцелуй Сашки был настолько яростным, каким-то требовательным, словно мужчина вложил в него всю свою боль и отчаяние.
— Брехло
Мое тело пронзило что-то невидимое, да так сильно, что я едва смогла отбиться от напряженного Уварова и сбежать к дому без оглядки. Не заботясь о том, что он недавно сильно болел и теперь валяется поверженный в снегу.
Жар его губ еще долго преследовал меня, не давая возможности переключиться и думать о том, что скоро нужно бежать к друзьям, что нужно подумать о внешнем виде. Настроение какое-то заторможенное, даже мама не пытается меня затрагивать или спрашивать лишнее.
— Оль, мы не можем дозвониться к Уварову, — слышу в трубке встревоженный голос Марго, где-то на фоне слышу голос Марка, который лично подтверждает то, что вызов идет, а нет ответа.
— Да может у человека нет настроения с кем-то говорить, — фыркаю я на эмоциях, но внутри все напрягается.
— Оль, как ты можешь, набери со своего, нам лишь бы узнать, что с мужиком все нормально, мне как-то не хочется переживать и волновать сына.
— Мать, ты бьешь по живому, — стон отчаяния срывается с моих губ, потому что Ритка давит на больной мозоль.
— Будь человеком.
— Окей, перезвоню.
Я отключаюсь, а потом еще долго гипнотизирую телефон, не решаясь нажать заветную кнопочку вызова. За окном громко залаял тузик, а я словно ото сна очнулась. Уверенно набрала номер Сашки, нервно тарабаня пальчиком по столу. Не сразу замечаю, что несколько пальцев забыла накрасить лаком. Растяпа. Вот и пришла бы к подругам через раз собранная. Долгие гудки, ответа нет. Внутри меня все переворачивается. Я волнуюсь с каждой минутой все сильнее и сильнее.
Дверь в дом распахивается, на пороге появляется взъерошенная Марго.
— Дозвонилась?
— Не берет трубку, — я в гневе, даже в очень большой, потому что не знаю, на кого в этой ситуации мне хочется больше всего покричать.
— По бабам пошел, вот мамой тебе клянусь! — Слетает с язычка моей подруги шокирующее меня предположение.
— По каким бабам? Ты в своем уме?
— Так Новый год на носу, ему что теперь всю жизнь убиваться, что ты такая распрекрасная отказалась от него, — Рита, снимает курточку, шапку и включает чайник, — я к тебе на полчасика, вот принесла мамин пирог, решила, что заесть отчаяние будет правильным выходом.
— А кто сказал, что я в отчаянии. Все сложилось как нельзя лучше, я свободна, он тоже. У нас у каждого новая жизнь начинается. Как только часы прокукарекают двенадцать ночи, я буду самой счастливой. Потому что в Новом году я буду умнее и прозорливее.
— Оля, Оля, я вообще диву даюсь, ты столько времени скрывала от меня такие детали, как ты могла? Как ты вообще жила все это время? Я же сама толком не дышала без Марка, а мой растущий живот двадцать четыре на семь напоминал о том, что я дура, настоящая дура, и гордости во мне много. И мы оба были не правы с Марком, столько времени потеряли.