Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ
Шрифт:
Сергей Есенин прожил всего тридцать лет, но его творческое наследие содержит большое художественное богатство. В основе лирики Есенина лежит русская народная поэзия. Поэт постоянно обращается к русской природе, когда высказывает самые сокровенные мысли о себе, о своем месте в жизни, о своем прошлом, настоящем и будущем. «На душе лимонный свет заката и сирени шелест голубой», – писал Есенин в минуты успокоения. «Скоро мне без листвы холодеть», «Языком залижет непогода прожитой мой путь», – говорил он в час горьких раздумий. Изображение собственных переживаний через картины русской природы естественно приводило к тому, что мы называем очеловечиванием природы: «Отговорила
У русской природы Есенин позаимствовал и многие краски своей поэзии. Он не просто копирует из, каждая краска имеет свой смысл и содержание.
Синий и голубой – эти цвета наиболее часто встречаются в русской природе, это – цвет неба и воды. В поэзии Есенина синий цвет символизирует покой и тишину, душевное равновесие человека: «Несказанное, синее, нежное…», «Тих мой край после бурь, после гроз». Голубой цвет передает радостное ощущение простора и свободы: «голубое поле», «голубые двери дня», «голубая звезда», «голубая Русь…»
«Алый цвет мил на весь свет», – гласит народная поговорка. Этот любимый Есениным цвет всегда обозначает в его поэзии девственную чистоту, незапятнанность и непорочность чувства («Выткался на озере алый свет зари…»). Розовый цвет символизирует юность, «свежую розовость щек», «помыслы розовых дней…» Незабываем «розовый конь» Есенина.
Эти краски-символы характерны для поэта-романтика, который использует цвета не столько в прямом, сколько в условном значении. В цветовом отображении мыслей и чувств кроется одна из причин эмоционального воздействия лирики Есенина.
«Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство Родины – основное в моем творчестве», – говорил Есенин. Эта любовь и эти чувства ярко запечатлелись не только в содержании его лирики, но и в самой его поэтике, связанной с поэтикой народа.
Небывалая искренность тона, редкий дар непосредственного видения мира, способность смотреть на явления и вещи непредвзятым взглядом, неожиданно извлекать красоту и радость из предметов, давно стершихся бытом, особое умение выражать чувства человека, и простые, и сложные, – вот что характеризует Есенина-поэта.
«Отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет»
(В. Маяковский)
I. «Революцией мобилизованный и призванный».
1. Судьба и характер поэта.
2. Поэзия «агитатора, горлана, главаря».
II. «Моя революция» и «боевая буча» нового мира.
1. «Это было с бойцами и со страной, или в сердце было в моем»
(причастность поэта к судьбе страны).
2. «Делать жизнь с кого…»
3. Люди труда, созидатели.
4. «О бане для всякой дряни».
5. Образ «земли молодости».
III. Исторический оптимизм Маяковского. «Там, за горами горя солнечный край непочатый».
Цветаева М. И
Эпос
Владимир Маяковский и Борис Пастернак
Если я, говоря о современной поэзии России, ставлю эти два имени рядом, то потому, что они рядом стоят. Можно, говоря о современной поэзии России, назвать одно из них, каждое из них без другого, – и вся поэзия все-таки будет дана, как в каждом большом поэте, ибо поэзия не дробится ни в поэтах, ни на поэтов, она во всех своих явлениях – одна… <…>
Ставлю я их рядом, потому что они сами в эпохе, во главе угла эпохи, рядом стали и останутся. <…>
Во-первых, когда мы говорим о поэте – дай нам бог помнить о веке. Второе и обратное: говоря о данном поэте, Маяковском, придется помнить не только о веке, нам непрестанно придется помнить на век вперед. Эта вакансия: первого в мире поэта масс – так скоро не заполнится. И оборачиваться на Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам придется не назад, а вперед. <…>
Пастернак и Маяковский сверстники. Оба москвичи, Маяковский по росту, а Пастернак и по рождению. Оба в стихи пришли из другого, Маяковский из живописи, Пастернак из музыки. Оба в свое принесли другое: Маяковский «хищный глазомер простого столяра», Пастернак – всю несказанность. Оба пришли обогащенными. Оба нашли себя не сразу, оба в стихах нашли себя окончательно. <…>
Но к стихам Маяковский пришел еще из Революции, и неизвестно из чего больше. Из революционной деятельности. Шестнадцати лет он уже сидел в тюрьме. «Это не заслуга». – Но показатель. Для поэта не заслуга, но для человека показатель. Для этого же поэта – и заслуга: начал с платежа.
Поэтический облик каждого сложился и сказался рано. Маяковский начал с явления себя миру: с показа, с громогласия. Пастернак, – но кто скажет начало Пастернака? О нем так долго никто ничего не знал. (Виктор Шкловский, в 1922 году, в беседе: «У него такая хорошая слава: подземная».) Маяковский являлся, Пастернак таился. Маяковский себя казал, Пастернак – скрывал. И если теперь у Пастернака имя, то этого так легко могло бы не быть… <…>
У Маяковского же имя было бы всегда, не было бы, а всегда и было. И было, можно сказать, раньше, чем он сам. Ему потом пришлось догонять. С Маяковским произошло так. Этот юноша ощущал в себе силу, какую – не знал, он раскрыл рот и сказал: «Я!» Его спросили: «Кто – я?» Он ответил: «Я: Владимир Маяковский». – «А Владимир Маяковский – кто?» – «Я!» И больше пока ничего. А дальше, потом, – все. Так и пошло: «Владимир Маяковский, тот, кто: «я». Смеялись, но «Я» в ушах, но желтая кофта в глазах – оставались. (Иные, увы, по сей день ничего другого в нем не увидели и не услышали, но не забыл никто.) <…>
А Маяковский ничего не боялся, стоял и орал, и чем громче орал – тем больше народу слушало, чем больше народу слушало, тем громче орал – пока не доорался до «Войны и мира» и многотысячной аудитории Политехнического музея – а затем и до 150-миллионной площади всея России. <…>
Маяковского нужно читать всем вместе, чуть ли не хором (ором, собором), во всяком случае, вслух и возможно громче, что с каждым читающим и происходит. Всем залом. Всем веком.
Пастернака же нужно всюду носить с собой, как талисман от этих всех, хором орущих все те же две (непреложных) истины Маяковского. А еще лучше – как во все века писали поэты и читатели поэтов – в лесу, одному, не заботясь, лес ли это листьями или Пастернак листами.