Как подменили Петра I

Куковенко Владимир Иванович

Эта запись дала повод отнести князей Великопермских к русским князьям, ведущим свое происхождение от Рюрика.

Но, в любом случае, пребывание князей Великопермских в звании наместников было относительно недолгим. Ермолай с Василием, получив назначение в отдаленный край, стали именоваться князьями Вымскими, а Михаил — князем Великопермским. Василий погиб в 1480 году, а его брат, князь Михаил, — в 1481-м при нападении вогулов на Пермь Великую.

Следующим правителем Прикамья стал Матвей Михайлович Великопермский. Во время его правления пермские ратники участвовали в походе московских полков на Пелым и Югру (1483), на Вятку (1489), на Печору (1499) и вновь на Пелым (1500).

Весной 1505

князь Матвей попал в немилость, и Иван III «свел с Великие Перми вотчича своево князя Матфея и родню и братию ево». Причина опалы не известна. Вместо Матвея в Пермь Великую был прислан наместник князь В. А. Ковров, «первый от русских князей».

Сведенный князь Матвей и его родичи были поселены в центральных уездах Московского княжества. На этом связь князей Великопермских с Пермской землей прерывается, и впоследствии они никогда не назначались наместниками в эти края. В дальнейшем представители этого рода превратились в мелких помещиков, особыми способностями не блистали и весьма редко упоминались в исторических документах.

После 1505 года наместники Перми Великой назначались из Москвы и проживали в главном городе края, Чердыни. Менялись они довольно часто — через год или два, но имена их большей частью не сохранились. В документах упоминаются лишь некоторые из них. Так, например, за период с 1600 по 1630 год наместниками были: Григорий Иевлев, Андрей Васильевич Безобразов, князь Семен Юрьевич Вяземский, Федор Петрович Акинфов, Иван Иванович Чемоданов, Гаврила Васильевич Лодыгин, Василий Бутурлин, князь Петр Клубков-Мосальский.

Трудно сказать, на родство с которыми из этих людей намекал Акундинов. Поэтому вряд ли бы их стоило вспоминать, если бы не одна любопытная деталь. В первых грамотах, которые царь Михаил Федорович посылал в Польшу с просьбой о выдаче беглого подьячего, тот был назван Тимошкой Окишевым. Вот на эту фамилию — скорее родовое прозвище — и стоит обратить внимание. В коми-пермяцком языке есть синоним русскому слову «князь» — «оке». В русской ономастике известна фамилия, которая является производной от слова «оке» — Оксенов, или Аксенов, т. е. Князев. Как кажется, и в фамилии Окишев присутствует тот же корень «оке», несколько искаженный в силу особенностей местного пермского произношения. В дальнейшем фамилия Окишев очень быстро исчезает из царских грамот, и Тимошку начинают величать только Акундиновым.

Но если Тимошка носил родовое прозвище Окишев, не значит ли это, что он и в самом деле принадлежал к потомкам князей Великопермских? Пусть эти князья и утратили свое было значение и обеднели, но их потомки могли с определенной гордостью указывать на свое знатное происхождение. Именно это и делал Тимошка. Возможно, чтобы не подчеркивать лишний раз его княжеское происхождение, московское правительство приняло решение именовать его не Окишевым, а по имени приемного отца — Акундиновым.

В том же году, когда архиепископ Варлаам подвергся опале, следует еще одно царское распоряжении. 21 декабря 1645 года воевода Верхотурья М. Ф. Стрешнев получил из Москвы грамоту, в которой указывалось ему отпустить в столицу проживавшего в городе опального князя Матвея Великопермского. Получив одну «подводку», князь Матвей незамедлительно двинулся в путь, а 18 февраля 1646 года уже явился в Сибирский приказ.

Известно, что князь Матвей на Верхотурье был сослан в 1641-м с указом следить за ним, дабы он не убежал к калмыкам, и содержать его на три копейки в день. Видимо, заподозрен был Матвей Федорович в отсутствии преданности новой царствующей династии, поскольку верхотурский воевода князь Н. Ф. Мещерский обозвал его как-то «вором и изменником». Впрочем, потомок князей Великопермских счел это страшным оскорблением и не побоялся подать на Мещерского челобитную.

Как

встретили князя Великопермского в Москве и какова была его дальнейшая судьба, сказать с уверенностью невозможно. В архивах не сохранилось каких-либо сведений на этот счет. Также неизвестна и подлинная причина его опалы. Можно лишь сделать предположение, что он подвергся в Москве допросу в связи с делом Тимошки, который неоднократно утверждал, что его подлинным отцом являлся наместник Великопермский. Если допустить, что в словах Акундинова есть некоторая доля правды, то именно князь Матвей и мог быть его подлинным отцом.

Но что заставило его скрывать своего сына и даже отдать на воспитание чужим людям? Может быть, то, что Тимофей был его незаконным сыном? Или все же причины были серьезней и глубже? Предположим, князь Матвей был женат на одной из дочерей царя Василия Шуйского от его первого брака…

Но к этой версии мы вернемся позднее.

5

ПЫТКА

Олеария поразило, что во время пытки Тимошка «вел себя крайне упрямо» и ни в чем не сознался. Но это упорство в какой-то мере говорит в пользу Акундинова — он до конца отстаивал свое право называться Шуйским.

Но в то же время в официальных документах мы не находим следов этого упрямства — Тимошка признал свое самозванство. Так кому же верить?

В наших исторических архивах сохранились «пыточные» и «расспросные» речи Тимошки Акундинова. Попробуем еще раз вчитаться в них:

«… государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси сказал вора Тимошку Анкидинова рас-прашивати и пытать. А у пытки быти боярам всем.

И того же дни бояре все у земского приказа в застенке вора Тимошку роспрашивали какова человека он сын и для чего он государевым сыном именем с Москвы сбежал в Литву, и про ту его измену кто ведал, с кем он о том советовался, и хто ево отпускал и детей он своих оставил? И будучи в чужих государствах для чего таким непристойным имянован — Шуйским князем назывался? И какие он блаженныя памяти великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси и царя Василия Ивановича всея Руси грамоты за печатями у себя сказывал и где ныне те грамоты?

И вор Тимошка сперва молчал долго. И учал говорить: вину, де, он свою к государю приносит и объявляет, что он человек убогой, а отец его и мать же… потому, что остался мал.

(В этом месте пропуск текста объясняется повреждением и утратой нижней части листа № 7. Обращаясь к историку С. М. Соловьеву, находим, что утраченное место он прочитал как «а отец мой и мать какие люди, того не упомню, потому что остался мал».)

И как де с молодых лет жил у архиепископа Вологодского Варлаама, и архиепископ де видя его ум называл его княжеским рождением и царевую палатою. И от этого де прозвания в мысль его вложилось, будто он впрямь чесного человека сын.

А после де того учал он проживать у дьяка Ивана Патрикеева и сидел в новой чети в подьячих. И был ему Иван Патрикеев друг большой и оберегатель, и с ним, Тимошкою, о всем советовал, и беды ему, Тимошке, сказывал. И ево Тимошкино умышление все ведал. И как над Иваном Патрикеевым беда учинилася и он де Тимошка от ево Ивановы беды учал тужить, и от страху с Москвы сбежал в Литву. И в Литве де он будучи назывался Иваном Каразейским. А про побег ево дьяк Иван Патрикеев ведал.

И как де некоторые государевы людим учали ево, Тимошку, уличать и называть дьяка Ивана Патрекеева холопом и убойцем, будто он брата своего убил, и сведал де про то архиепископ Вологодский Варлаам и дьяк Иван Патрекеев, прислали об нем в Литву свидетельственное письмо, что он Тимошка не холоп Ивана, но и лутче ево, Ивана, и брата своего он, Тимошка, не убивал.