Как призрак
Шрифт:
Итак, у журналиста возникли вопросы: почему Луи Прадье дожидался воскресенья, чтобы заявить об исчезновении своей жены? Дальше автор статьи предположил, что автомобиль был вполне исправен, но госпожа Прадье в начале января не могла его завести из-за сильных морозов. Возможно, муж, узнав о том, что машина в порядке, сам отвел ее к Клиньянкурским воротам, инсценируя бегство жены. Это уже было косвенное обвинение.
Ольга читала и наслаждалась. На Луи нападали со всех сторон, наверное, он уже начал серьезно беспокоиться. Этот настоящий дикий зверь, привыкший рычать по любому поводу, теперь вынужден был сдерживаться,
Ольга обедала, любуясь тихим уютным парком сквозь широкие окна палаты, и радовалась про себя, что месть наконец-то свершилась.
В вечерних газетах — новый анекдот: мэтр Сардо сам явился в полицию, чтобы рассказать о своем визите на виллу 28 января между одиннадцатью и двенадцатью часами. Цель визита — обсудить с супругами предстоящий развод. К его величайшему удивлению, госпожа Прадье приняла его очень нелюбезно и заявила, что никогда и не помышляла о разводе, а все дело только в грубом давлении на нее мужа.
Мэтр Сардо утверждал, что Луи Прадье сам вызвал его, потому что якобы жена наконец решилась обсудить бракоразводное дело, но потребовала, чтобы поверенный приехал к ней на дом. Такое требование мэтра Сардо нисколько не удивило, и он поехал в Монморанси.
И с тех пор он не переставал удивляться и все думал, не послал ли его клиент туда по собственной инициативе, в надежде сломить сопротивление жены.
А на следующее утро все первые полосы газет пестрели вопросами:
«МОГ ЛИ БИЗНЕСМЕН ИЗ МОНМОРАНСИ ЛУИ ПРАДЬЕ УБИТЬ СВОЮ ЖЕНУ?»
«ПРОПАВШАЯ ЖЕНА ИЗ МОНМОРАНСИ, ВОЗМОЖНО, БЫЛА УБИТА МУЖЕМ»
Ольга узнала, что дело поручено следователю Алонэ, и тот вызвал Луи Прадье как главного свидетеля. Это была потрясающая новость, Ольга чуть было не задохнулась. Она даже растерялась от того, насколько удался ее план. Полный провал и то бы так ее не удивил.
Изнывая от нетерпения узнать поскорее все новости, связанные с этим делом, Ольга попросила медсестру купить ей транзисторный приемник. Теперь в каждом выпуске новостей будут передавать что-нибудь о ее деле.
В газетах все напирали на беспорядочный образ жизни, который вел Луи. Крупно зарабатывая на сделках с недвижимостью, он мог ни в чем себе не отказывать. Ни для кого не секрет, что у него было немало красивых любовниц.
Хотя Луи Прадье заявлял, что жена исчезла, прихватив все свои сбережения и драгоценности, автор статьи давал понять, что и здесь таилась довольно примитивная хитрость. Прадье якобы желал во что бы то ни стало убедить окружающих в том, что жена сбежала с любовником, и заранее принял все меры. Он даже заявил в полицию, хотя если бы он выждал время, его бы никто не заподозрил.
К концу послеобеденного отдыха молоденькая медсестра принесла транзистор.
— Звучание у него отличное, — проговорила она, — в магазине сказали, что эта фирма — одна из лучших.
Ольга настроила приемник на «Европу-1» и стала с нетерпением ждать выпуска новостей в три часа. Когда, наконец, послышался голос комментатора Андре Арно, она замерла в предвкушении.
— Сегодня нет никаких важных политических новостей, и я смогу посвятить больше времени делу в Монморанси. Луи Прадье только что провели в кабинет следователя Алонэ, где будут заслушаны его
Ольга уменьшила звук и прикрыла глаза, стараясь представить себе следователя и, главное, мужа. Да, Луи попал в трудное положение. Для Луи никогда не существовало никаких препятствий, он в жизни никого не пожалел. Пусть теперь почувствует свое одиночество, беззащитность.
Вдруг Ольге стало его безумно жалко, но потом она взяла себя в руки, вспомнив о своей собственной полной невзгод жизни в эти последние годы.
В четыре часа ничего особенного не сообщили, и в вечерних газетах тоже никаких новостей по делу не было. Журналист, который вчера обвинял Луи, теперь требовал, чтобы на вилле в Монморанси был произведен обыск. Он описывал их дом в таких мрачных тонах, что Ольга даже расстроилась:
«Надо было видеть этот дом, забившийся в уголок скрытого вечерним туманом и удивительно безмолвного сада. К дому ведет дорожка — хранительница его секретов. Ольга Прадье вела тут жизнь отшельницы, лишь изредка выходя в магазин или по делам, связанным с благотворительностью. Эти вылазки не занимали много времени, и она торопливо бежала домой, где ждала человека, которого любила, а он, случалось, не приходил вовсе».
Рядом со статьей была помещена фотография, на которой Ольга с трудом узнала свой дом, — так его преобразил фотограф, стремясь создать впечатление угрюмого, мрачного логова.
Она даже возмутилась. Все, что писали о ней, ложь. Это, конечно, укладывалось в версию об убийстве, но все же обидно. А может, и правда у соседей сложилось такое впечатление?
Она снова погрузилась в чтение газеты и позабыла обо всех своих претензиях. Журналист писал о допросе дворника, папаши Шареста, который хорошо запомнил все, что происходило в пятницу 28-го.
Ольга отлично знала этого дворника, она сама иногда давала ему кое-какую мелочь, чтобы он получше подмел тротуар перед домом. Так, впрочем, делали и все соседи.
Папаша Шарест как раз в тот день после обеда работал на улице. Он почувствовал очень неприятный запах, распространившийся по всему кварталу.
— Так ужасно пахло… Как будто где-то жгли материю. И еще что-то жирное. Я, конечно, не знал, откуда этот запах, просто удивился, вот и все.
Журналист спросил, заметил ли он у ворот машину Луи Прадье, и дворник ответил уклончиво.
— Около водосточного желоба всегда ставят столько машин! Не подметешь даже! Может, там и была его машина, не помню.