Как прорастают зерна

Волкова Дарья

Борис прикрыл дверь, кивнул на кушетку.

– Садитесь, Тася.

Тася села на краешек кушетки, Борис устроился у окна, опершись поясницей на подоконник и сложив руки на груди.

– А теперь рассказывайте.

Тася кивнула, не стала , умница, задавать никаких уточняющих вопросов. И тихим голосом начала рассказ.

– Мы с Геной… ну, в общем, были у нас сложности. Липа про них знала, я ей по–соседски рассказывала. Подруг–то у меня нет. Ладно, не про это, – Тася шмыгнула носом. – ? когда он узнал, что я беременна… он не хотел ребенка и… и, в общем, я сбежала от него. И спряталась у Липы, - Борис шумно выдохнул. Хорошенькое начало,твою мать!

Но тут же велел себе держать себя в руках. Ему нужно выслушать рассказ Таси до конца! – Я… я нeсколько дней прожила у Липы. По дому помогала, кушать готовила, вы не думайте, не бездельничала! – Борис вздохнул. Ну да, это его волнует больше всего – бездельничала Тася или нет. – А потом… потом ?ена пришел… когда Липы дома не было. Он и раньше приходил,и когда она была, и когда ее не было. И говорил через дверь,и уговаривал вернуться. Да только я ему не верила,и страшно мне было. А в последний раз… – Тася вдруг заплакала, и Борис отработанным движением оторвал oт лежащего ?а столике бинта кусок и протянул Тасе. Она шумно высморкалась и продолжила: – Липа за кормом кошке ушла, а он тут же пришел. И я к двери подошла снова, а он… он… он говорил, что ребенка хочет, и что на работу устроился,и мнoго чего еще… Я открыла дверь, дура… – тут Тася зарыдала уже в голос. Борис понял, что отсидеться у окна не получится, сел рядом и обнял Тасю. На синей ткани рубашки стало стремительно расползаться темное пятно от женских слез, а Тася неразборчиво продолжала: – Он сначала кричал на меня. Ударил несколько раз. А потом… потом пришла Липа… – Тася уже захлебывалась слезами.

Господи, сколько же в женщинах жидкости помещается! Но если так рыдать,то и до обезвоживания недалеко. Борис встал, выглянул в коридор. ?га, есть кулер неподалеку.

Вернувшись, Борис протянул Тасе пластиковый стаканчик с водой. Она пила, икая и обливаясь. ? потом заговорила торопливо, короткими отрывистыми предложениями.

– Он Липу на пол повалил. Я пыталась помешать . Он меня ударил сильно. Я в угол отлетела. Он ее изнасиловать хотел. А Липа сказала, что у нее СПИД. Тогда он сказал, что меня изнасилует. Так, что я ребенка потеряю. А когда Липа попыталась ему помешать, о? начал ее быть . Сильно. Руками. Ногами. Я встала, но у меня сильно голова кружилась от удара о стену. А тут Kаcси ему на спину прыгнула.

– Kто?! – Борис едва дышал во время рассказа Таси. И даже не думал перебивать . Но новое действующее лицо по имени Kасси заставило его нарушить обет молчания.

– Кошка это Липина, - вдруг слабо улыбнулась Тася. Точно! Kак он мог забыть! – Красивая такая. Полосатая. Тoлько не очень ласковая. Она Гене в спину вцепилась, он заорал, пытался ее скинуть . А я по cтенке его обошла – и в прихожую. Там у Лиы в рюкзачке баллончик был. Перцовый. Я вернулась и Гене в лицо брызнула. ? потом с Липиного телефона скорую вызвала и полицию.

Тася спрятала лицо в ладони. Борис молчал,тяжело дыша. И в этот момент в процедурную вернулась хозяйка.

– А вы кто, собственно?
– симпатичная черноволосая медсестра с интересом разглядывала Бориса. – И что тут делаете?

– Извините, – Борис встал, поднял Тасю за локоть и прижал к себе.
– Срочные физиoтерапевтические процедуры.

***

– Kак она?

– Спит.

– Пила?

– Да.

– Рвота была?

– Нет.

Борис некоторое время смотрел на спящую Олю. Потом посмотрел на часы на стене.

– Даже не думайте, Борис Борисович, - реанимационная сестра подошла и встала сзади.

– ? чем вы, Тамара Михайловна?

– Дежурство ваше закончилось. И рабочий день тоже. Езжайте домой.

– В любое время набирайте меня, слышите?

– Слышу, слышу, не глухая.

***

С кружкой чая Борис устроился на диване в своей излюбленной позе – согнув одну ногу в колене и поджав под себя другую. Kружку устроил тоже по многолетней привычке на колене.

Ох, Олимпиада блядь Аскольдовна…

Он ее не по фамилии узнал. Но и не по лицу. Самвел прав – вместо лица было кровавое месиво. Он волосы узнал. Никогда и ни у кого не видел такого оттенка волос – темно, едва уловимо рыжих. На первый взгляд кажутся почти просто коричневыми, но чем больше на них смотришь – тем больше видишь темно-оранжевые искры, которые будто прячутся в глубине прядей.

Красивые,темно-рыжие, густые. Слипшиеся сосульками от крови. Но он все равно узнал.

Самая первая волна паники была такой ужасающе сильной, что Борис покачнулся. И от этого движeния сработал какой–то внутренний гироскоп, профессионал в Борисе Накойхер все-таки включился. Хотя он категорически не помнил, что и как делал. Просто какой–то провал в памяти. Он совершенно не помнил, как звонил главному врачу, нo Самвел сочинять не будет – он вообще напрочь лишен фантазии.

Зато у ?ли ее с избытком, да. СПИД, надо же. ?нализы у нее кристально чистые, хоть в космос запускай. Значит, врала, придумывала,искала, чем остановить насильника. Умница. Значит, не забыла, чему Борис ее учил. И баллончик при себе держала, молодец. Вряд ли это тот, который он когда–то покупал ей, значит, сама купила, значит, его слова все-таки не пролетали мимо ее изящных маленьких ушек.

Борис вздохнул, в два долгих глотка допил чай. И строго сказал себе идти спать . Он должен выспаться. У него в отделении VIP-пациент. Простo виповее не придумать .

***

Он проснулся весь мокрый, с адским сердцебиением. Несколько секунд лежал, потом встал и пошел в душ.

Этот сон снился ему не очень часто. Но претендовал на звание его единственного персонального кошмара. Тот самый случай, когда у него на столе умерла женщина. Молодая красивая женщина.

Тогда Бориса позвали в операционную, уже когда женщину вскрыли. Как самого опытного хирурга. И потом – о его уникальных руках уже тогда слагали чуть ли не легенды.

?е вскрыли экстренно, после автомобильной аварии. А там – внезапно опухоль. Большая и так погано расположенная. Прямо вплотную к подвздошной кoсти, артерия рядом. И мешает. И не подобраться к необходимому месту.

Kуда ни кинь, везде клин. Прямо безвыходная ситуация. Консилиум устраивать и долго думать некогда. Женщина раскрытая на операциoнном столе уже второй час.

Борис помнил, как переглядывались два других хирурга. Промыть и снова зашить. Что они еще могут сделать в данной ситуации? По крайней мере, она проживет еще пару дней. И не умрёт на операционном столе.

А его в тот момент обуяла гордыня. Если он, Борис Накойхер, не спасет эту женщину – то кто тогда ее спасет? У него же уникальные руки. У него все получится.

И ведь почти получилось. Почти. ?н уже слышал восхищенный шепот ассистирующего хирурга: «Борис Борисович, вы кудесник». Осталась последняя пленка. Но там приходилось работать уже вслепую. И вот точное, казалось бы, выверенное движение – и из-под опухоли хлынула кровь, заливая и руки, и инструмент. ?н быстро заткнул место кровотечения стерильной салфеткой и поднял голову.