Как разрушить летние каникулы
Шрифт:
– А должна?
– Нет. Со мной ты никогда не должна бояться.
Боже, большую часть времени рядом с ним я боюсь. В основном я боюсь своих собственных чувств, ведь когда он рядом, я не могу их контролировать.
Положив руки на колени, я смотрю на красивый пейзаж. Кто бы мог подумать, что пустынно–каменный пейзаж может быть таким красивым и так сильно отличаться от зеленых гор Мошава.
Мы слушаем по радио израильскую музыку, но мне нужно куда–нибудь выплеснуть мое нервное возбуждение. Я начинаю делать свои ягодичные
– Что ты делаешь? – спросил Эйви.
Посмотрев на него, я случайно проболталась:
– Упражнения для ягодиц.
Он смотрел на меня пару секунд, а потом разразился смехом.
– Это не смешно, – насупилась я. – Если в течение длительного времени ты будешь сидеть, твоя попа станет похожей на большое плоское желе.
– Мы ведь не хотим этого, не правда ли?
Я указала пальцем на него.
– Продолжай и дальше надо мной смеяться. Ты еще пожалеешь, когда в Мошав у тебя будет самая большая задница, – я откинулась на сиденье. – Прежде чем смеяться надо мной, тебе нужно самому попробовать это.
– У тебя красивая попа, – Эйви весело улыбается. – Хорошо, а теперь расскажи, как делать эти упражнения.
– Не расскажу, если ты и дальше будешь надо мной смеяться, – я не хочу снова показаться глупой.
– Давай. Я не буду над тобой смеяться. Обещаю.
– Ладно.
Глубоко вздохнув, я представляю себя накаченным парнем, рассказывающим об упражнениях для ягодиц. Мне хочется съежиться от смущения, но, если честно, Эйви серьезно смотрит на меня.
Я быстро говорю:
– Напряги мышцы ягодиц, а потом разожми. Чем дольше ты держишь ягодицы в напряжении, тем трудней становится.
Я чувствую себя полнейшей дурой, пытаясь показать упражнение.
Но потом, взглянув на его серьезное выражение лица, я поняла, что он действительно пытается сделать это упражнение.
– Изменится ли смысл, если напрячь одну щеку, а потом другую?
Я пытаюсь подавить смешок, но у меня не получается. Да и по правде, я не могу не смеяться, наблюдая, как Эйви втягивает щеки под ритм музыки, играющей по радио. Он смеется сам над собой, подстраивая каждое движение в такт музыки.
Попробовав вместе с ним, я не могу остановиться. Это очень заразительно. Этот момент – один из лучших в моей жизни.
– Я и не знала, что ты можешь быть таким забавным, – я изо всех сил пытаюсь не рассмеяться.
– Да, ну ты застала меня врасплох.
– Позволь мне заставать тебя врасплох почаще, – кокетливо сказала я, а когда он на меня посмотрел, я улыбнулась ему.
Покачав головой, он покорно вздохнул.
– У меня будут проблемы с Роном. Я сказал ему, что присмотрю за тобой.
– Ты это и делаешь.
Я на полном серьезе говорю это. Когда я приехала в Израиль, Эйви был настоящей занозой в заднице (perdon за каламбур). Но сейчас, когда он раскрылся и впустил меня в свою жизнь, я чувствую, что он стал мне ближе, чем кто–либо в моей жизни. Даже Митч.
Сейчас я поняла, что я и Митч не совместимы. По правде говоря, возможно он даже не знает меня. Я возвела невидимую стену и держусь самостоятельно, чтобы меня не поранили. Мне нравится Митч. Но думаю, если бы он меня знал, или лучше сказать ДЕЙСТВИТЕЛЬНО знал, он бы даже не думал стать моим парнем.
Почему? Потому что с одной стороны, я нуждаюсь в большой заботе, а с другой, мне нужен сильный человек, который бы взял все мое дерьмо и вернул бы мне его обратно. Думаю, в этом отношении Эйви немного похож на Рона. Может ли быть такое, что я совместима с человеком, являющимся зеркальным отражением Донора Спермы?
Мы выехали на маленькую асфальтированную дорогу и ехали по ней последующие пятнадцать минут.
– Где мы? – спросила я, в то время как Эйви парковался около маленького домика.
Он открыл дверцу машины.
– Здесь.
– Здесь, это где?
Улыбнувшись во весь рот, он обошел машину и открыл мне дверь. Я знаю, что такой поступок считается джентльменским, но давайте будем честными: я не леди, а Эйви…. ладно, он не джентльмен. Он грубый, сильный израильтянин, который может перебросить стог сена без особых усилий. Именно так, как мне нравится.
Выйдя из машины, я осматриваю окружающую обстановку. Раньше я ошибалась, Мошав – это Северный Полюс по сравнению с этим местом, расположившимся в середине пустыни. Серьезно, думаю, если на улице разбить яйцо, оно менее чем через десять секунд приготовиться.
Впереди стоят одинаковые цементные дома. Я имею в виду, что все дома полностью белые. Не кирпичные, не покрашенные… просто белый цемент.
– Кто здесь живет? – спокойно спросила я. Как будто я нахожусь в маленькой деревни посередине пустоты.
Эйви идет к входу одного из примитивных домов, а я следую за ним.
– Палестинцы.
ЧТО?!
Почему израильтянин привез меня домой к палестинцу? Мне хочется расспросить Эйви, но, к сожалению, у меня не было достаточно времени, потому что входная дверь начала открываться.
Подросток, примерно нашего возраста, открыл дверь. Его кожа темней моей, примерно такого же цвета, как и у Эйви. К тому же, если бы Эйви не сказал мне, что этот парень палестинец, я бы приняла его за израильтянина.
Я слежу за текущими событиями. Ты должен жить в пещере, чтобы не знать, что палестинцы и израильтяне никогда не сходятся во взглядах. И это еще мягко сказано.
Но этот палестинский мальчик протянул руку Эйви и обнял его.
– Тэрик, это моя подруга, Эми Барак. Она американка.
Я смутилась, ведь раньше никто не называл меня Эми Барак. При рождении мне дали имя Эми Нельсон, потому что это девичья фамилия мамы. Разве я Эми Барак?
Глубоко в душе мне нравится, как это звучит. А может мне нравится звучание этих инициалов, слетающих с полных губ Эйви.