Как развести нечисть на деньги.
Шрифт:
Но все испортил скрипучий, как песком об стекло, голос:
– Пожалуй, мне пора.
Отпрянув от магистра, я рассмотрела песочную поземку по полу. Как-то совершенно не подумала я, что лорд Тьер может быть в гостиной не один… И только сейчас осознала свою ошибку.
Теплые широкие ладони легли на плечи, привлекая к себе и обнимая меня, и Риан спокойно сказал невидимому собеседнику:
– Хорошо. Я слышал твои слова.
– Темных, лорд Тьер, – проскрежетал Пустынник. – Темнейших, будущая леди Тьер, – а вот это было мне.
– Всего вам темного, – почтительно ответила
– Береги себя, – почему-то сказал Риан.
Вот об этом «Береги себя» я и думала, пока открывалась дверь, чтобы закрыться за ночным гостем магистра, которому не составляло труда пройти сквозь стену, и я понимала, что уход через дверь – просто дань уважения лорду-директору. А вот одного я понять не могла: «Береги себя» – и это сказано давно усопшему, а сейчас наделенному силой гончему императорской гвардии?! Не понимаю!
Хлопнула уже входная дверь, напоминая, что мы остались одни.
И в то же мгновение Риан откинулся на спинку кресла, потянул меня и столь стремительно усадил к себе на колени, что ничего сказать я просто не успела. А потом и не смогла, задержав дыхание, едва губы обожгло сильным, почти жестким, таким властным поцелуем…
– Дыши, – шепотом приказал Риан, став бесконечно нежным.
Я не могла. Просто не могла, растворяясь в каждом его прикосновении, чувствуя, как загорается что-то в сердце, и в то же время испуганно сжимаясь от одной мысли, что сижу у него на коленях.
– Дэя, – магистр вдруг остановился и посмотрел в мои перепуганные глаза, – просто доверься мне, хорошо?
Я кивнула и закрыла глаза.
– И дыши, – напомнили мне.
Попыталась последовать совету, но вновь задержала дыхание, едва его губы прикоснулись к моим.
– Я тебя очень сильно люблю… Дыши, Дэя. – Но вот он вновь начал меня целовать, и я забыла обо всем, даже мое собственное имя кажется каким-то чужим. – Я с ужасом понимаю, что люблю тебя больше жизни и ты нужна мне настолько, что это пугает. – И еще один бесконечно нежный поцелуй, чтобы, касаясь меня губами, почти простонать: – Ты все для меня, Дэя. И поглоти меня Бездна, я не отдам тебя никому! Даже тебе самой.
И я начала дышать. А затем, распахнув глаза, удивленно взглянула на Риана. «Безупречно-прекрасен, волнительно-притягателен, пленительно-опасен», – сказала когда-то про лорда-директора Янка. Смысл выражения «пленительно-опасен» вдруг стал мне предельно понятен.
– Риан, ты меня пугаешь, – честно призналась я.
– Возвращаемся к тому, с чего начали? – погладив меня по щеке, иронично поинтересовался он.
– Правда пугаешь, – прошептала я, глядя в черные загадочно мерцающие глаза.
– Прости, – легкая и такая грустная улыбка на губах, – с тобой тяжело быть откровенным в своих желаниях.
Вопросительно посмотрела на магистра. Риан, улыбнувшись, спросил:
– Как день прошел? – Промолчала, пытаясь понять, что он сейчас имел в виду. – Рассказать тебе мой день?
– Давай, – согласилась я, и как-то сразу стена между нами растаяла.
Правда, едва я попыталась встать, Риан лишь усадил меня удобнее, обнял, начал рассказ:
– После твоего возвращения в академию меня от готовности порвать что-нибудь на тысячи мелких частей оторвало получение странного послания. – Я затаила дыхание, а Риан продолжил: – Это оказалось сообщение от одного из столичных магов, из которого я узнал, что тайным указом императора предписано изъять все темные камни-хранители. – И так как я не совсем поняла, магистр пояснил: – Те самые, в которых хранятся сущности давно погибших человеческих магов.
– Таких, как Селиус? – уточнила я.
– Я больше скажу, – Риан улыбнулся, – есть подозрение, что именно Селиус и является объектом поиска. А теперь хочешь, расскажу самое забавное?
– Хочу! – воскликнула я.
Магистр рассмеялся, потянулся к моим губам и, одарив нежным поцелуем, продолжил:
– Самое забавное в том, что император данного приказа не отдавал, – усмешка Риана на миг стала жестокой, – и я более чем уверен, что и Дарг ничего о случившемся не знал. Просто потому, что принцу явно не до магов, учитывая необходимость в данное время пребывать в компании гончих.
– Тогда кто? – изумленно прошептала я.
– Хороший вопрос. – Риан погладил меня по щеке, затем пальцы осторожно пробежались по шее. – И мне предстоит найти ответ на него. Потому что кем бы ни был наш осторожный враг, на сей раз он перешел грань. Остаток дня я занимался допросом причастных к обнародованию тайного указа, и самое забавное, что все они назвать первоисточник данной весьма странной бумаженции не сумели. Бардак в канцелярии императора, если говорить откровенно. И мне придется этим заняться, несмотря на все мое нежелание разбираться с делами императорской семейки… – Тяжелый вздох и задумчивое: – А как твой день прошел?
– Как в тумане, – честно призналась я. – Мне кажется, я даже лекции не слышала… А потом пошла в контору, а там Юрао, и снег же выпал мягкий такой. И когда в меня первый снежок попал, я расстраиваться перестала.
– Было бы из-за чего расстраиваться! – Риан нежно поцеловал меня в самый кончик носа. – Я о тебе беспокоился. Пойми, Тесме крайне требовательный преподаватель, а ты еще и работаешь в этой конторе, и я даже не сомневаюсь, что ты планировала по полночи просиживать над учебниками, чтобы доказать Тесме, да и мне тоже, на что способна. Я все понимаю, Дэя, но мне хочется, чтобы ты по ночам спала, а не доказывала мне, какая у меня замечательная невеста.
Опустив голову, тихо прошептала:
– А я расстроилась, что ты в меня… не веришь. – Признание далось с трудом.
И едва проговорив это, я осторожно взглянула на Риана. Магистр улыбался, так загадочно и даже чуть снисходительно, а заметив мой взгляд, тихо спросил:
– Ты правда думаешь, что я могу «не верить» в девушку, которая ушла из дома и, не умея толком читать и писать, поступила в Академию Проклятий? Или ты полагаешь, я не понимаю, насколько нужно быть сильной, чтобы, несмотря на постоянное недосыпание и насмешки адептов, и учиться, и работать в течение почти четырех лет? Дэя, я восхищаюсь тобой, любимая. Твоей стойкостью, твоей чистотой и тем, что ты осталась светлой и сочувствующей, не обозлившись на весь свет… как я в свое время.