Как ты смеешь
Шрифт:
Мне вот что интересно.
Новый тренер. Сумела ли она, изучая нас в ту первую неделю, разглядеть что-то за блестящими волосами и загорелыми ногами, перламутровыми тенями и напускной дерзостью? Увидела ли то, что скрывается внутри – наши несчастья, то, как мы ненавидим друг друга, и еще больше презираем всех остальных? И смогла ли под этим, промежуточным слоем, разглядеть другой, скрытый глубже, трепещущий и реальный – нашу истинную сущность, которая так и жаждала, чтобы кто-то взялся за нее, преобразил, придал ей форму? Поняла ли она уже тогда, что может создать – продраться голыми руками сквозь наши глянцевые фасады, залезть в самое нутро и вылепить из нас великолепных юных гладиаторов?
Глава 3
Все происходит не сразу. Никаких внезапных перемен.
Но, что удивительно, в ту первую неделю тренеру удается завладеть нашим вниманием. А это уже подвиг.
Мы разрешаем ей тренировать нас. Показываем все наши акробатические номера, звонко делаем клэпы [3] , стараемся четко выполнять перевороты.
Потом демонстрируем наш самый знаменитый трюк, тот, которым закончился прошлый баскетбольный сезон: каскад кувырков и сальто, той-тачи [4] и грандиозная завершающая фигура: мы держим Бет, она сидит на шпагате, раскинув руки.
3
Клэп – хлопок в ладоши, при котором руки располагаются под подбородком, ладони выпрямлены и полностью касаются друг друга.
4
Той-тач – прыжок, при котором прямые ноги спортсмена поднимаются в стороны как можно выше, колени направлены вверх, руки разведены в стороны на уровне плеч.
Тренерша, кажется, даже не смотрит в нашу сторону: стоит, опираясь ногой на пульсирующий бумбокс.
А потом спрашивает, чего мы еще умеем.
– Но этот номер всем так понравился, – щебечет Бринни Кокс. – Нас даже попросили повторить его на выпускной!
«Заткнись, Бринни», – думаем мы в унисон.
В ту же неделю мы понимаем, что тренер тверже и сметливее, чем мы ожидали. Она стоит перед нами, ее фигурка кажется легкой, но несгибаемой.
Мы не можем выбить ее из колеи, и мы удивлены.
Мы же кого угодно из колеи выбьем – не только Рыбину, но и учителей на замену, этих наивных дурачков; математиков в припорошенных перхотью пиджаках, школьных психологов с сухой пергаментной кожей. Сколько их было, несчастных – всех и не упомнишь.
Скажем прямо: мы – единственное, что есть живого в этой могиле с подвесными потолками и стеклянными стенами. Мы – единственное, что здесь движется, дышит, бьется.
И мы это знаем. И все остальные, глядя на нас, знают, что мы знаем.
«Вы только посмотрите на них», – вот что говорят о нас. В день матча мы рыщем по коридорам, как стая: колышем юбками, взмахиваем хвостами.
Кем они себя возомнили?
Но мы-то знаем, кем себя возомнили.
А тренерша, похоже, знает, кем возомнила себя. Ее невозмутимость и уверенность – как удар хлыста. Ее не тревожат наши выходки. Ей просто скучно на них смотреть. А мы понимаем, что такое скука.
Она не напрашивается и не заискивает, не пытается нас очаровать и – может быть, именно поэтому – ей так скоро удается завоевать нас. Мы вовсе не кажемся ей скучными, мы просто не нашли, чем ее заинтересовать.
Пока не нашли.
На второй день она щиплет Эмили за складку жира на животе.
Большеглазая и грудастая Эмили лениво потягивается и широко зевает. О, нам знакома эта ее привычка – она выводит из себя миссис Дитерли, а мистера Кэллахана заставляет краснеть и спешно закидывать ногу на ногу.
А тренер вдруг протягивает руку к полоске кожи под задравшейся майкой.
– Убрать, – приказывает тренерша, поднимает голову и смотрит в изумленные глаза Эмили.
Убрать. И все.
«Убрать? Убрать?» – всхлипывает Эмили в раздевалке после тренировки. Бет закатывает глаза и в раздражении хрустит шейными позвонками.
– Ей же нельзя такое говорить, – воет Эмили.
Эмили, чьи буфера и крутые бедра – отрада для глаз парней, что с отвисшей челюстью провожают ее взглядом, когда она идет по коридору, и лезут отовсюду, лишь бы посмотреть, как подпрыгивает ее юбчонка.
Да и как же все то, чему нас учат постеры, социальная реклама, уроки «позитивного отношения к телу», лекции о том, как лопаются капилляры на лице и рвется пищевод у тех несчастных и внушаемых, кто, не в силах отказаться от пирожных, набивает желудок каждый вечер, зная, что потом можно просто сунуть два пальца в рот?
Из-за этого всего тренеру, конечно же, нельзя говорить ученицам – чувствительным к критике, неуверенным в себе и своем теле девочкам-подросткам – что нужно взять и убрать складочку детского жирка на талии. Или можно?
Оказывается, можно.
Тренеру можно все.
И вот после занятий Эмили склоняется над унитазом и умоляет меня пнуть ее в живот, чтобы выблевать все, что еще не вышло. Меня мутит от запаха чипсов и теста. Эмили состоит из пончиков, сырного порошка и мармеладок.
И да, я пинаю ее.
Она бы сделала для меня то же самое.
В среду Бринни Кокс заявляет, что хочет уйти из команды.
– Не могу я так, – скулит она перед нами с Бет. – Слышали, как я ударилась головой о мат, когда выполняла спуск [5] ? Мне кажется, Минди нарочно меня сбросила. Базе [6] это раз плюнуть! У нее тело словно резиновое. Мы не готовились к стантам [7] !
5
Спуск – сход спортсмена на пол.
6
База – спортсмен, обеспечивающий основную поддержку, удерживающий вес напрямую и находящийся в контакте с соревновательной поверхностью (полом).
7
Стант – групповое упражнение, в котором участвуют от 2 до 5 человек, в ходе которого одного или нескольких членов команды поднимают, подбрасывают или поддерживают.
– Именно поэтому мы готовимся к ним сейчас, – отвечаю я. Дай Бринни волю, и она бы только и делала, что махала помпонами, терлась попой о попу и звонко хлопала себя по ягодицам в перерыве между таймами, а может, и все оставшееся время.
Мы с Бет всегда загоняли Бринни больше других, потому что она нас бесила.
– Не нравятся мне ее лошадиные зубы и куриные ножки, – говорила Бет. – Глаза б мои ее не видели.
Как-то раз мы с Бет тренировали «двойной крючок» [8] и громко, на весь зал, обсуждали сестрицу Бринни. Та была слаба на передок – ее застукали с помощником завхоза. Бринни разрыдалась и убежала в душевую.
8
«Двойной крючок» (или «абстракт») – прыжок, при котором одна нога согнута в колене перед корпусом, другая согнута в колене и максимально отведена назад.