Как все начиналось
Шрифт:
Я взяла склянку, повертела в руках, посмотрела на свет содержимое. Сердце отчего-то тревожно сжималось. В это время на улице раздался дикий визг, народ бросился врассыпную. Очевидно, Али надоело паломничество к его убежищу, и он выпустил облако огня. Эффектно, но не опасно.
– Я поеду, Марфа, я больше не могу. Мы теперь не к месту здесь, ни я, ни мой дракон.
– Езжай, – Лукинична опустила тяжёлую руку мне на голову и погладила по волосам, – не забывай свою тётку.
Я кивнула и поцеловала её пальцы, пахнущие мятой, а потом приложила мягкую тёплую ладонь к своей щеке, чувствуя шероховатую,
В этот момент раздался звон колокольчика. На пороге стоял гном Яков в новом тулупе, похудевший, причёсанный и гладко выбритый. Без лохматой бороды, он выглядел гораздо моложе, чем я его себе представляла. В руках он сжимал маленький трогательный букетик первых подснежников.
Марфа отчего-то вся подобралась и залилась румянцем.
Завидев меня, Як остолбенел, замялся, а потом пролепетал:
– Э-э-э, ну, я попозже зайду!
– Стоять! – рявкнула я, с трудом понимая, что происходит. – Марфа? – я вопросительно посмотрела на тётку; та вела себя, как молодая влюблённая девка смущалась, краснела и не смела поднять глаз на гостя. – Что происходит? – тихо спросила я.
– Ну, хватит, – не выдержала Лукинична, – я баба взрослая; женщина, так сказать, в самом соку, а он, – она ткнула пальцем в сконфуженного Якова, – мужчина видный.
– Но он же гном! – громко зашептала я.
– Да, хоть бы твой дракон! – рявкнула тётка. – Главное, чтобы любил!
Наверное, никогда дракон не летал так быстро. Измученный всеобщим вниманием в Стольном граде, он старался поскорее скрыться от, цитирую, «полоумных дикарей, никогда не видавших дракона». Я хмыкнула, драконы в Словении действительно были большой редкостью, в Стольноградском музее был один… скелет, от времени он рассыпался. Али становиться заменой утерянному экспонату, очевидно, желанием не горел, а потому с каждой минутой прибавлял скорости. Когда мы на закате подлетали к Фатии, он уже высунул длинный раздвоенный язык и, задыхаясь, шумно глотал воздух.
Мы сделали круг над площадью перед Домом Властителей, конструкция, уведённая мной, повергла в шок не только меня, но и невозмутимого Али. Огромный сложенный костёр с длинным торчащим бревном посредине выглядел угрожающе. Ошибки быть не могло, данная конструкция предназначалась для сжигания, уточню, для моего сжигания.
– Али, мне почему-то кажется, что нас здесь ждут, – пролепетала я.
– Не нас, а тебя.
Он приземлился рядом с постоялым двором.
– Ты редкое животное, тебя не посмеют трогать! – я вцепилась в его усы и не собиралась спускаться вниз.
– Слазь, говорю! – прорычал дракон.
– Предатель! Трус! – я шмыгнула носом и скатилась с гладкого зеленого бока. Дракон поспешно взлетел и скрылся из виду, а я стояла посреди улицы перед постоялым двором, прижимая к груди котомку, испуганно озиралась вокруг, высматривая стражу, и боялась войти в ворота.
Внешне Фатиа совсем не изменилась, те же домики, узкие улочки, цветущие палисадники, но отчего-то мне вокруг чудилась угроза, словно, я действительно попала в змеиное логово.
Я вошла во двор, Тризорка, узнав меня, инфантильно поднял уши и широко зевнул, даже не пытаясь, продемонстрировать радость от нашей встречи.
Ваня
– Вехрова, вернулась! – на меня пахнуло свежим перегаром.
– Ты где себе синяк заработал? – хмыкнула я.
– С Фатиа вчера из-за Прасковьи подрался, – Ваня осторожно сел, – он у меня ещё один зуб выбил, а я ему нос расквасил, – делился Петушков. – Кстати, Совет сегодня утром спешно отбыл в Словению, – продолжал делиться новостями Ваня, пока я капала в стакан отворот, – они так и не сумели тебя спасти и решили бросить!
– Бросить? – я пролила на стол воду из графина. – А Сергий где?
– Этот прохвост самый первый убегал! – Ваня послушно взял протянутый стакан. – Ох, спасибо, а то после этого данийского вина ужасно сушит!
– А зачем ты напился? – удивилась я.
– Так с Фатиа примирение праздновали, – хмыкнул Ваня и ополовинил стакан. – Странный какой-то вкус у воды.
– Тысячу раз говорила: пей, а не нюхай, – хмыкнула я. – А ты чего со всеми не уехал?
– Ну, я же знал, что ты вернёшься! Я же не мог братана в беде оставить!
– Ванька! – я обняла его, и крепко-крепко сжала в объятиях.
– Тихо ты, – простонал приятель, – все кости после вчерашнего ломит! И чего я из-за этой худой выдры в драку полез? – недоумевал Ваня. – Да, ещё с кем! С Властителем! Мама дорогая!
Я широко улыбнулась: «Спасибо тебе Марфа, одного больного вылечили!»
– Ваня, ты в меня влюблён? – я серьёзно посмотрела на Петушкова, пытаясь разгадать, дало ли зелье побочный эффект.
– Чего? – Петушков с самым серьёзным видом повертел пальцем возле виска. – Не приведи, Господи, такого счастья.
Потом мы долго спорили, каким образом мы сможем спасти Властителя, который, как, впрочем, и всегда, спасённым быть не желает.
Чтобы напоить Арвиля зельем, мы должны были, по крайней мере, попасть в Дом Властителей, но тот сейчас представлял собой непреступную крепость, оцепленную отрядом стражей. Любой придуманный нами план, после детальной разработки приводил к одному и тому же результату: рано или поздно я оказывалась на костре.
– Знаю, – вдруг просиял, как энергетический шар, Ваня, – придумал!
План его оказался до гениальности прост, хотя имел огромные погрешности. В Фатии было испокон веков принято, прежде чем объявить о брачном сговоре, испросить разрешения у Властителя, а уже после властительского благословения играть шумную свадьбу.
Ваня предложил изобразить двух влюблённых голубков, мечтающих соединить свои сердца, при этом я должна была одеться парнем, а Ванятка девкой.
Процесс переодевания занял столько времени, что за благословением мы отправились поздним вечером, когда другие молодые люди уже уединялись по кустам. Мы представляли из себя странную, но, в общем, милую пару: низенький мужичишка в потрёпанном картузе, в огромных, не по размеру, сапогах и в волочащемся по земле плаще; и высокая худая девушка, с замазанным кукурузной пудрой синяком, в узком платье, врезающимся в подмышки, и худыми волосатыми ногами, торчащими из-под оборчатого подола.