Как все начиналось
Шрифт:
Нам надо было торопиться, и мы решили продолжить путь, не обращая внимания на стенания похмельного Петушкова. Жалуясь на прострел в спине, слабость во всем теле и больную голову, он пытался запрыгнуть на лошадь то с одной, то с другой стороны, но её высота оказалась непреодолимым препятствием. В конце концов, Ваня зацепился одной ногой за стремя, со всего маха ударил лошадку. Та в свою очередь пошла, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пока не помчалась в галоп. От неожиданности мы разинули рты, а Ваня с бешеной скоростью скользил по земле и орал диким голосом, пугая животное
– Стой кобыла проклятая, стой, кому говорю! Ой, люди, помогите! Ой, нелюди, что ж вы ничего не делаете!
Последнее замечание, видимо, относилось к нам. Первым очнулся Виль, он поскакал за лошадью адепта, догнал, остановил, но было поздно: Ванятка сильно пострадал.
Судя по его словам, у него была вывернута нога, поломана рука, помяты ребра и выбит зуб, не считая огромных синяков на лице и теле.
– А зуб-то как вылетел? – заботливо ворковал гном, укладывая его в доме на кровать.
– Да, шерт, его знает, – мямлил помятый адепт, – камушек попал, ударил, он и вылетел.
– Что ж ты рот так широко открывал? – спросила я.
– Посмотрел бы я на тебя, – обиделся Ваня, роль помятого, но живого героя его вполне устраивала.
– Слушай, Ась, а вылечи его тоже, – вдруг предложил гном, – упырей лечишь, а ногу да руку, что не сможешь.
– Попробую, – согласно кивнула я.
Тут Ваня заголосил, напрочь забыв, что минуту назад жаловался на ушибы:
– Нет, не подпускайте её ко мне, она меня так вылещит, что шивым до дома не доберушь! Я ещё шить хошу! Я так много не шделал в этой шизни. У меня даже шенщины ещё не было!
Тут он сконфузился, покраснел и замолчал потому, как вчера на пьяную голову хвастал перед друзьями своими любовными похождениями, а сегодня оказалось, что это просто плод его буйной фантазии.
– Знаешь, что, – отрезала я, – не хочешь и не надо. Дождёшься здесь делегацию, выздоровеешь и поедешь вместе с ними в Солнечную Долину!
– Ну, уж, нет! – Ваня подскочил на кровати, ни рука, ни нога у него уже не болели. – Хошешь всю шлаву шебе?
– Эх, жаль, – стараясь сдержать торжество в голосе, усмехнулась я, – а я-то думала, что твою лошадь возьму, а то моя больше на корову похоже.
– Шо?! Во тебе! – Иван показал мне огромную дулю.
Ехали мы молча, сначала это доставляло удовольствие: за последнее восемь часов все так наорались, что говорить совсем не хотелось. Через два часа это стало меня утомлять. А ещё через час, передумав обо всём, о чём было можно, мне опять захотелось или ругнуться, или хотя бы поскандалить с Ванечкой, но тот тихо посапывал верхом на лошади, около его глаза налился совершенно отвратительный фиолетовый синяк.
Виль пребывал в глубокой задумчивости, сосредоточенно глядея на раскисшую дорогу и изредка что-то бормоча. Я заметила, как на его смуглом лице ходят желваки.
– Виль, – позвала я, – что-то случилось?
Перевёртыш отрицательно покачал головой и не ответил.
– Да, ладно тебе, братуха, – вступил в разговор гном, – видим же, что нервничаешь!
– Это упырь! – резко бросил Виль. – Я обязан его найти!
– Чего? – уставилась я на него, плохо понимая, о чём он здесь,
– Мор в деревне начался не случайно! Где-то по окрестностям бродит упырь. Они всегда так, сначала сжирают скот, а потом звереют и нападают на людей. Но если коровы погибают от его укусов, то люди-то становятся такими же, как и он.
– И что? – не унималась я.
– Я должен его обезвредить! – заявил Виль.
– Что-что?! – изумилась я. – О чем ты? Ты никого не должен искать, ты должен проводить нас с Ануком в Фатию, а с этим вурдалаком, прости, упырём пусть разбирается Совет!
– Я Совет! – вдруг заорал вурдалак. От неожиданности я моргнула и непонимающе уставилась на него. – Это моя работа вылавливать таких тварей, – уже спокойно пояснил Виль. – Люди ведь дураки, – я покраснела от злости, – не принимай на свой счёт, Ася, – быстро оговорился он, – они не понимают, чем цивилизованный перевёртыш отличается от дикого упыря.
– По-моему ничем, кроме магической печати, сдерживающей звериные порывы, – заметила я.
– Много ты знаешь! Мы вурдалаки – оборотни, перевёртыши, а они ошибка природы! – фыркнул Виль. – На нас из-за этой нежити в любой момент начнут гонения, а нам и крыть будет нечем, вот тебе и цивилизованная раса. Я хочу его найти и уничтожить!
– Герой! – буркнула я. – Я тоже, к примеру, хочу обратно в Стольный град, но ведь никто не спрашивает о моих желаниях!
Во мне клокотала ярость, если Виль действительно оставит нас в самом начале пути, то я не ручаюсь, что мы доберёмся до Солнечной Данийи. Из нас четверых он единственный воин. Мне колдовать страшно, Ване, мучающегося с постоянного похмелья, тем более, гном только языком трепать горазд; кто же нас защитит в случае нападения? Правильно, никто.
– Знаешь, – вдруг задумчиво произнёс гном, – тебе все же стоит найти этого упыря.
– Да, что ты говоришь! – злобно рыкнула я. – Давайте, вообще, все разбредемся по Словении, наплевать, что Анука ждут, а на нас надеются!
Я перевела дыхание и уже хотела продолжить свою отповедь, как Виль резко развернул коня и направился обратно в деревню, до нас донеслось:
– Через сутки я вас догоню!
Я беззвучно открывала рот, потрясённая происходящим.
– Он в своём уме! – заголосила я, обращаясь к гному. – Да, Совет нас на кусочки искромсает, если с Ануком что-нибудь случится! Я требую, чтобы он вернулся обратно! Требую!
– Догони и скажи ему об этом, – спокойно предложил гном, прикуривая папироску и затягиваясь вонючим дымом.
Глава 4
Бесконечный путь
Шёл мелкий холодный дождик, перемешанный с мокрым снегом. Порывы ветра кидали пригоршни капель и снежинок в лицо; я подняла ворот душегрейки и покрепче прижала к себе замёрзшего мальчика.
Впереди замаячила тонкая прослойка голого леса, худенькие берёзки сиротливо жались по обочине, разграничивая дорогу и чёрные поля. В какой-то момент, я подумала, будто время побежало вспять, и я оказалась в конце ноября. В пути мы были только второй день, а тепло, идущее от Солнечной Данийи давало о себе знать. Петушков продрых в седле целый день, не замечая ни дождика, ни ветра.