Как все начиналось
Шрифт:
На её крик вышли весьма живописно одетые девушки. «Девочки» накинулись на меня, как стая голодных волков на молочного ягнёнка, и я уже не понимала, как оказалась на лестнице, ведущей на второй этаж. Они что-то щебетали о краске для ресниц и губ, но главное, я услышала волшебное слово «горячая ванна» и моментально расслабилась.
Через полчаса я стояла перед зеркалом и не могла узнать в отражающемся чудовище себя. Мои тонкие губки превратились в пухлый ярко-красный рот, веки, намазанные синей краской для глаз, едва открывались, кожа приобрела нежно персиковый оттенок, какой я не имела, даже когда загорала.
Кашляя и чертыхаясь, на негнущихся ногах, держась двумя руками за перила, я бочком спустилась по лестнице. Пантелей с Иваном вытаращились на меня с отвисшими челюстями, пытаясь узнать в ковыляющем уродце их наперсницу.
– Чего уставились? – рявкнула я. – Спуститься помогите!
– Отлично выглядишь, – с трудом очухавшись от шока, выдавил из себя Ваня.
– Помолчал бы уж! – огрызнулась я. – Знала бы, никогда в эту афёру не ввязалась, лучше с Юрчиком по улицам бегать!
– Ты о чём? – не понял Пан.
– Ни о чём, – я с трудом доковыляла до кресла и, буквально, упала в него. – Пантелей, я вся во внимании.
Гном никак не мог придти в себя, хлопал белесыми ресницами и беззвучно открывал рот, как рыба выброшенная на берег.
– По-моему, Эллиадка, твои девочки перестарались, – наконец, изрёк он.
– А, по-моему, она выглядит на сто золотых! – ощетинилась сестра.
– Выгляжу я, как дура! – разозлилась я. – Да, меня мама родная в этом наряде не узнала бы!
Эллиада фыркнула и удалилась в другую комнату.
Пойдём осваивать старейшую профессию! А ты, – я повернулась к гному, – только з-Ладно, чего делать надо? – обратилась я к Пану.
– Значит так, – начал гном, – сейчас мы проводим тебя до соседней улицы. Ванятка будет подстраховывать в подворотне, на всякий случай. Ты встанешь у какого-нибудь фонаря и начнёшь строить глазки проходящим мимо мужчинам. Выберешь из них того, кто поприличнее и похилее и приведёшь сюда, а дальше по обстановке. Все понятно?
– Значит так, – начала я загибать пальцы, – «строить глазки» – поняла, «похилее» – поняла, но это твоё «по обстановке» мне совсем не понятно! Что это значит?
– Импровизируй, станцуй там, погладь его где-нибудь… – Пан осёкся, наткнувшись на мой разъярённый взгляд.
– Где? – прошипела я. – Где мне его погладить? Может быть, мне ещё и платье снять?
– Не возбраняется, – кивнул гном.
– Да, пошёл ты в баню!
Я встала и скомандовала:
– Иван, за мной абудь ввалиться в комнату вовремя! Пришибу!
Высокие каблуки казались пыточным средством, идти на них было неудобно и больно, колени не разгибались, а ступни горели, как в огне. Люди смотрели на меня с явным неодобрением, скорее всего, «этим» в такое время суток никто не занимался. К моему облегчению на другой стороне улицы я увидела ярко одетую девушку, приняла её за коллегу и даже посочувствовала про себя горькой доли несчастной, но та уселась в шикарную карету и с недовольным лицом что-то сказала кучеру, тот подобострастно кивнул, а у меня моментально испарились все
Ванечка плёлся следом, изредка поскуливая:
– Ну, Ась, ну стой уже здесь, глянь, какая хорошая подворотня, меня здесь никто не увидит.
– Зато мне здесь столб не нравится, – отвечала я, – не принесёт он нам денежного клиента.
– Ну, а этот тебе, чем плох? – опять канючил он.
Наконец, я поняла, что если сделаю в этих колодках ещё хотя бы шаг, то упаду, и остановилась, едва не обнимая дерево.
– Все, Вань, прячься!
Я встала, скромно потупив глазки, чувствуя себя полной и круглой, как бублик, дурой. Мимо проходили мужчины, никак не реагирующие на моё присутствие. Тогда я решила поменять тактику. Упёрла руки в бока, прислонила одну ногу к столбу и энергично захлопала ресницами. Эффект от моих стараний получился нулевой: мужчины шли мимо, а с ресниц осыпалась вся тушь. Я уже пригорюнилась, как за моей спиной раздался надтреснутый бас:
– Сколько?
Передо мной возник гном в грязной тельняшке и стоптанных башмаках, один глаз оказался перевязан чёрной повязкой, а на руке красовалась татуировка в виде русалки. Я решила, что одного гнома в лице Пана мне хватает под завязку, и демонстративно отвернулась. Прошло два часа, я отшила ещё пятерых клиентов: у одних мне лицо не нравилось, у других было денег маловато. Я заскучала. Ноги отваливались, в желудке заурчало. «Не очень-то это интересно», – подумала я.
– Сколько? – послышалось рядом.
Я повернула голову, и сердце пропустило один удар. Передо мной стоял даниец, я это поняла каким-то шестым чувством. Красивый молодой человек лет двадцати шести, с тёмными волосами и пронзительными фиолетовыми глазами, очень похожими на глаза Анука. У меня заныло под ложечкой.
– А у меня сегодня в первый раз, – выпалила я, хлопая ресницами.
– Ну, пойдём.
– Куда?
– К тебе! – заявил он.
– Зачем? – не поняла я.
– А зачем ты здесь стоишь? – разозлился парень.
– Загораю! – начала свирепеть я. Если я приведу этого товарища в номер, он прибьёт и меня, и Пана, и Ваню, и ещё сам отнимет наш последний медяк.
– Не пойду!
– Двадцать золотых
– Мало, – я едва не обалдела от собственных слов.
– Сорок.
– Мало, – моя совесть начала давать позывные, что моё тощенькое тело не стоит таких деньжищ.
– Шестьдесят.
– Мало, – совесть заорала: «Побойся бога, да это денежный мешок».
– Слушай, – не вытерпел он, – я тебе предлагаю шестьдесят золотых, а ты отказываешься?
– Да.
– Но почему?
– Я боюсь.
Парень вроде удивился и коротко кивнул:
– Сто.
– Идёт! – заорал Ваня из подворотни.
– А это кто? – вытаращился парень.
– Охранник.
– А-а-а, ну-ну. И что, помогает?
– Помогает, – разозлилась я, – каждый раз стоит в подворотне и орёт, клиентов распугивает! Ну, так ты идёшь?
Мы побрели к «Райскому блаженству». Ноги налились свинцом и отказывались шевелиться. Оступившись, я схватила парня под руку, и больше не отпускала, со злорадством повиснув на нём всем телом.