Как я босса похитила
Шрифт:
Вчера в форточку она вышвырнула не только ключи от дома.
Еще и одежду Воронцова. Абсолютно всю. От носков до галстука. Ведь если боссу нечего будет надеть, он не сбежит от нее также быстро, как мог бы при полном параде. Несомненно, продуманный от и до план теперь вводил ее в ужас.
Трусы Воронцова Оля увидела на тротуаре. Брюки темнели чуть дальше, в кустах. Рубашка разлеглась на проезжей части, и по ней уже проехались несколько раз автомобили. На белой, такой приятной на ощупь ткани темнели рифленные отпечатки автомобильных шин.
Она
Она решила похитить Алексея Воронцова.
И она его похитила.
Глава 5. Пробуждение Воронцова
Еще до того, как Воронцов окончательно проснулся и даже открыл глаза, он ощутил приятную пустоту в яйцах. Они едва ли не звенели. Эта детка вчера выжала его до последней капли.
Раньше он никогда так бурно не реагировал на женщин, а их в жизни Воронцова хватало. Два, три раза подряд за ночь было его потолком, даже при очень умелой партнерше.
А вчера он использовал всю упаковку на пять презервативов.
Определенно нужно будет дать ей еще денег. Шлюхам дают чаевые или, может, правильнее их назвать премиальные?
Ох, а как краснела ее попка от его шлепков. Ради такого не жалко и двойной оплаты по тарифу. И, наверное, нужно взять у нее номер телефона. Просто на всякий случай.
Хотя вряд ли утром он возбудится также сильно, как вчера после виски и тяжелого вечера. Обычно, после секса, когда с глаз спадала пелена, Воронцов видел перед собой всего лишь уставших женщин, которые только и мечтали о том, как бы поскорее спровадить его прочь.
И вряд ли это утро будет иным.
Воронцов открыл глаза и попытался выпрямить затекшие руки. Не вышло. Что-то крепко держало запястья.
Он поднял голову — и уставился на чулки, которыми был привязан к кровати. Отчетливо вспомнил, как сам помогал вязать узлы, пока малышка занималась его членом. После она скакала на нем верхом, а он, уже привязанный, ловил ртом твердые, как пуговицы, ярко-красные соски.
«Я занимался альпинизмом и справлюсь с узлами лучше тебя». Павлин, черт возьми. Распустил вчера хвост и навязал чертовую дюжину узлов, как будто это не кровать, а вершина Эвереста.
Воронцов дернул руки. Ничего не произошло.
Это всего лишь гребанные чулки, так какого хрена не получается освободиться?
— Они на сто ден.
Ни цифра, ни загадочные ден ничего ему не говорили. Воронцов повернулся на голос.
И дернулся от неожиданности, когда увидел перед собой…
— Это… коробка от хлопьев на твоей голове? — неуверенно спросил он.
Стоявшая посреди комнаты девица нервно дернула плечом. На ней был бесформенный черный балахон, как у Пугачевой в девяностых, а под тряпкой виднелись обвисшие штаны, заляпанные краской.
Окей. Каждый дроч… хм. Каждый носит дома, что хочет, да и не обязательно проститутке из клуба встречать его утром при
— Не твое дело, — низким голосом ответила девушка.
Как же ее звали? Впрочем, это тоже не его дело. Вчера порезвились и ладно. Пора расходится.
— Развяжи, — потребовал Воронцов.
Надо сваливать от этой ненормальной. Однозначно. И если потребуется, точно дать ей денег, только бы отпустила.
Девушка из клуба замялась. Посмотрела в бок, потом поправила коробку на плечах, чтобы глаза совпали с вырезом. Рыцарь, блять, на турнире. Хотя вчера она не фигово его объезжала…
Таааак. Всем лежать! Ничего не вспоминать из вчерашнего! А то вдруг это чудо с коробкой на голове решит, что он настаивает на продолжении.
Интересно, она хотя бы была симпатичной? Нет, ну может, не красавицей, все-таки виски он уничтожил вчера прилично, но… пять раз! Смог бы он столько кончить со страшилищем?
— Прежде, чем я тебя развяжу, я должна задать тебе несколько вопросов.
Приехали. Теперь она еще и допрос ему устроит.
Ладно, обычно, никогда не бывает просто общаться на утро после ночи с незнакомой женщиной, но все же сегодняшнее по степени странности побило все мыслимые и немыслимые рекорды.
— Что это еще за хрень? Развяжи меня и я отвечу на все твои вопросы, пока будут одеваться.
Опять наклонила голову, отчего из-под коробки выбились темно-каштановые локоны. Удивительно, Воронцов хорошо запомнил запах ее волос, но совершенно не помнил лица. Как, черт возьми, такое возможно?
— В том-то и дело… — промямлила «Хлопушка Овсянная». — Ты не можешь одеться.
— Это еще почему?
Глаза в узкой прорези в картоне скользнули по его телу. От ее взгляда член дернулся. Как будто помахал, ей-богу.
Еще решит, что его член таким образом намекает на продолжение банкета. А ведь это не так. Ну почти не так.
Пять раз! Ну охренеть. У него сейчас и стоять не должно. А вот ведь, стоит и не думает падать.
— Послушай, мне ничего от тебя не нужно, — кашлянул Воронцов, выразительно указав вниз, на топорщуюся палатку из простыни. — Это мужская физиология. Просто наступило утро, понимаешь? У мужчин всегда так и это не связано с желанием секса. Мне бы сначала в туалет, а потом я оденусь и больше ты меня не увидишь. Обещаю. Если надо, я могу еще денег дать.
Втирает ей, как школьник на уроке биологии. Уж она-то должна хорошо знать все особенности мужского организма. Не сдвинулась с места. Как бы то ни было, он ее все равно не убедил. Даже деньгами.
— Ты помнишь мое имя?
— А ты его разве называла?
Девушка выдохнула с тихим облегчением:
— Ну да, зачем бы я с тобой опять знакомилась.
— Опять?
Коробка на ее плечах вздрогнула.
— А мы что, с тобой были знакомы? — спросил с прищуром Воронцов.
— Нет! — слишком поспешно ответила она. — Вообще в первый раз тебя вижу.