Как я хотела родить ребенка. Сборник рассказов
Шрифт:
– Знаешь, – сказал он, это не мое конечно дело, но в медицинских кругах есть золотое правило, не заводить интрижек в своем коллективе!
– Я ответил, что в своем коллективе не завожу.
– И на том спасибо! – ответил шеф, – А вот коллеге из терапевтического отделения, это не нравиться. Попросил с тобой поговорить. Ну, собственно, и все.
– И ты, конечно, дядю испугался?
– Конечно, нет. Я взрослый мальчик. Но понимаешь, это своевременный повод закончить наши отношения. Дальше все равно начнет все увядать.
– Значит,
Геннадий молчал.
Наташа вдруг вспыхнула и прижалась к его щеке.
– Ну, я не хочу, Ген!
– Давай все-таки не рубить хвост по частям! Сразу, так сразу!
– Натуль, ну не рви ты меня! А то я тоже не выдержу!
– Не выдержи!
– И опять начнется все с начала? Все! Встаем! Ты, кажется, опаздываешь!
– Уже нет! Давай будем здесь сегодня долго-долго! …И потом уйдем.
– Потом уйдем. Только ты никогда больше в отделение не заходи.
– А ты никогда больше на входе не попадайся!
– Я буду ходить через другой вход!
–А ты будешь утром смотреть на окно моей процедурной?
– Конечно, буду.
– Ты тоже хороший мальчик. И я тебя очень люблю!
– И я тебя…
***
Зажглись окна неврологического отделения на четвертом этаже. Как всегда, не включает свет в своем кабинете только Марина Сергеевна, самая молодая заведующая отделением в клинике. Ей почему-то всегда казалось, что из соседнего здания будут подглядывать, как она переодевается, посмотреть, правду сказать, было на что – молодое спортивное тело сорокалетней женщины в красивом белье, вряд ли кого оставляло бы равнодушным.
Но сегодня Марине было не до этих нездоровых мыслей.
Наскоро переодевшись, она позвонила в кабинет заведующей ревматологии.
– Нина Петровна, вы у себя?
– Да, Марина.
– Я вас очень прошу: никого не приглашайте, сейчас зайду к вам со своим подопечным.
– Давай, только побыстрей, через полчаса у меня обход.
По длинному коридору ревматологии санитарки гуськом друг за другом везли, звеня посудой, тележки с завтраком, сновали медсестры, мягко шуршали тапочками проходящие больные.
Марина летела так, что санитарки с тележками жались к стене, полы Марининого халата развивались, как на ветру. За руку она тащила за собой невысокого мужчину средних лет, который не успевал за ней, бежал вприпрыжку.
Усадив мужчину на ряд кресел, стоящих возле кабинета заведующей, Марина рывком открыла дверь. Дальше разговор у них шел на приглушенных тонах.
– Полгода назад, – рассказывала Марина, ко мне поступил пациент…
– От чего лечила? – прервала Нина Петровна.
– От остеохондроза плюс ущемление нерва. Все симптомы на это указывали. Ну, просто классическая картина. Он у меня на дневное отделение ходил, чего его в палате зря держать!
После проведенного курса никаких симптомов нездорового человека. Но месяц проходит – опять приходит. Все то же самое. Сменила курс. Все замечательно. Через месяц примерно – все возвращается!
И так четыре раза. Тут, конечно, я забеспокоилась – протащила его по всем анализам, УЗИ, МРТ, ну, в общем, на всей аппаратуре. Все органы в порядке, но С- реактивный белок показывает острое текущее воспаление! Неизвестно где. Только что к гинекологу осталось проводить, – через силу пошутила она.
– Давай его ко мне! – предложила Нина Петровна. Такие же симптомы у некоторых ревматических болезней.
Марина замялась.
– Он слепнуть начал! – Наконец, сказал она.
С нашей спецификой это никак не связано, конечно, но мало ли что! А я с перепугу дала ему направление в офтальмологическую клинику.
Она открыла принесенную папку.
– Вчера он принес результат обследования, – и протянула Нине Петровне лист.
– Атрофия зрительного нерва, – прочитала диагноз Нина Петровна. В графе назначений было написано много препаратов и добавлено: «ЕТС» – то есть срочно.
– Но причина не офтальмология, – указала ей на дальнейший текст Марина. Указано: «Острые воспалительные процессы, происходящие в организме. Механизм неизвестный.
Нина Петровна, врач с почти полувековым стажем, молча откинулась на стуле, и, помолчав, резко спросила:
– Где пациент?
– Сидит у кабинета, – испугавшись ее тона, ответила Марина и ввела его в кабинет.
– Евгений Михайлович! – представился тот.
Нина Петровна задала ему некоторые вопросы, провела визуальное и пальпированное обследование и попросила подождать в коридоре.
Потом долго и молча изучала медицинскую карту обследования, анализы, историю лечения и позвонила дежурной медсестре:
– Обход переносим на полчаса!
И уставившись каким-то туманным взглядом на Марину, сказала:
– Сгубила ты, кажется, девочка, этого человека!
– Так все плохо? – упавшим голосом спросила Марина.
– Хуже нет!
… Болезнь эта, по предварительному мнению Нины Петровны не имеет никакого отношения к неврологии. Это могло быть одно из редких иммунных болезней, когда клетки начинают вести себя как киллеры, и воспаление идет по всему организму на клеточном уровне.
И поскольку из-за поставленного неправильного диагноза болезнь долгое время не лечили, то справиться с ней в этом состоянии было уже проблематично. И даже если сейчас прямо с сегодняшнего дня удастся ударными дозами гормонов заглушить ее, для дальнейшего текущего лечения – а на это уйдет года три. Но слепоту я уже не остановлю! Это одно из последствий. Атрофия зашла слишком далеко. Мертвых не воскрешают! – закончила Нина Петровна.
Марина сидела, как убитая.
– Заявите?!
Нина Петровна как-то странно посмотрела не нее: