Как я хотела родить ребенка. Сборник рассказов
Шрифт:
– Я – нет, Он сам заявит. Или его семья. У него есть семья?
– Не знаю.
Нина Петровна вдруг перешла на официальный тон и, наклонившись к ней, зло спросила:
– А ты о чем думаешь, Марина Сергеевна?! Ты о нем лучше думай!
И встав со стула, приказала:
– Переведи его ко мне, все документы на стол. И видимо опомнившись, произнесла,– Будем надеяться!
И уже совсем примирительно:
– У меня за всю мою практику было только два таких диагноза. Редкая болезнь.
– И оба ослепли?
– Один.
…Вечером,
– Налей мне водки!
– Пить начала? – сыронизировал муж.
– Может, и начну! В клятве Гиппократа об этом ничего не говорится!..
… Утром, после планерки, позвонила Нина Петровна:
– Зайди ко мне в двенадцать.
– Что-нибудь случилось?
– Придет жена твоего Евгения Михайловича. Узнала, что его перевели в мое отделение и хочет объяснений. Я бы хотела, чтобы эти объяснения дала ей ты.
– Я вам полностью доверяю, любые объяснения, которые вы сочтете нужными!
– Ты что, в кусты?! Нет уж, девочка, я не хочу, чтобы между нами были подозрения! И вот что я тебе скажу: – я бы не хотела, чтобы эта история дошла до главного врача. Сама знаешь, как он к тебе относится!
Марина знала, главврач не любит, чтобы ему перечили, Марина не терпела, когда ей указывали на ее место. Место ее – так, шестерка!
… В двенадцать в кабинете заведующей ревматологией сидела грузная, но, впрочем, ухоженная женщина. Рядом сидел, казавшийся еще меньше по сравнению с ней, Евгений Михайлович.
Нина Петровна коротко объясняла, что все проблемы у больного от другой болезни, о которой можно было узнать только после дальнейшего результата их лечения в неврологическом отделении и последних анализов.
– Значит, полгода лечили его от насморка, а на самом деле был рак?! – сходу сообразила жена. – Это я образно. И что же теперь будем делать?
– Будем лечить, – ответила Нина Петровна.
– А глаза?
– Мы будем делать все возможное, но произошли, боюсь, необратимые изменения.
Женщина повернулась к Марине:
– Какой же вы врач?!
– Я врач, – стараясь не реагировать на властный окрик женщины, ответила Марина. – Да и у врачей, как и у всех, также бывают ошибки. Я виновата, но человеческий организм – не примитивная мясорубка!
– Болезни очень разные, – подтвердила Нина Петровна, – симптомы разные и очень похоже на неврологию.
– Вы мне зубы не заговаривайте, – взорвалась женщина – я отдала в клинику больного мужа, получила слепого!
– Вы отдали в клинику больного мужа. В том, что я допустила ошибку в диагнозе, сознаюсь! Да, я виновата. Ваша воля требовать любого наказания! Но криком, как и наказанием, здесь не поможешь!
– Кать! Ну, что ты кричишь?! Действительно не поможешь, вдруг мягко сказал Евгений Михайлович, – Может все обойдется!
– Сиди уж, заступник! – крикнула женщина, – слепого тебя по улицам она водить будет что ли?! – кивнула она на Марину. – В общем, я хочу заявить главному врачу.
… Врачебная жизнь в больнице утихала рано. В четыре – пять часов. В ординаторских и врачебных кабинетах, больничная жизнь продолжалась только дежурными врачами и младшим медицинским персоналом, которые будут здесь до утра.
В это время, освободившись от всех актуальных дел, и любил разбирать полеты и вести прием посетителей главный врач.
В этот наступивший вечер и ждала у него в кабинете вся компания – Марина, Нина Петровна и жена Евгения Михайловича. Сам пациент от встречи отказался, мрачно кивнув на жену, – Её одной хватит!
Выслушав все монологи, главный неожиданно не стал произносить длинные речи и просто спросил, обращаясь к женщине:
– Врачебная ошибка, понятно, никто не спорит. Проведем служебное расследование и в зависимости от степени врачебной ошибки, Марине Сергеевне будет наказание. Вас мой ответ устраивает?
– Нет, – твердо сказала женщина, – Таких врачей нужно увольнять!
– Хорошо, – главврач минутку помолчал и продолжил. – Давайте представим, что я уволил врача, хотя я обязан действовать по инструкции и в соответствии с выводом служебного расследования. Что мы получим? Больница лишится хорошего специалиста, да молодого, но уже очень опытного. Не так легко подобрать и не просто врача, а заведующего отделением. На некоторое время лечебная работа в отделении деморализуется. Больные останутся без должной помощи. Придет новый заведующий! Пример Марины Сергеевны всегда будет у него перед глазами и у других врачей. Врачебные ошибки – тяжелые ошибки! Но они бывают! И чего уж там увольнять за них! Давайте просто всех пересажаем! Врачи учатся восемь лет. И еще десять работают, чтобы стать настоящим врачом. Нет, извините меня, но я не отдам Марину Сергеевну!
Я вам, конечно, приношу извинения. Сделаем все возможное для вашего мужа. Я установлю за ходом лечения личный контроль!
… Марина по вечерним, слабо освещенным улицам города возвращалась домой. Шла медленно, домой не хотелось. Хотелось сесть где-нибудь в одиночестве в пустом кафе, долго сидеть над чашкой кофе, смотреть в занесенные снегом окна и думать, думать…
***
Зимняя ночь погасила окна на всех этажах спрятанной в городской роще больнице, и лишь на последнем из них слабо светилось окно кабинета дежурного персонала.
Уличные фонари освещали больничный двор, и тихо падающий снег искрился в их лучах.
Два часа ночи.
В небольшом и уже почти совсем темном закутке холла пятого урологического этажа, прижавшись лицом к окну, виднелись две темные фигуры мужчины и женщины.
Она, в легком спортивном костюме – из двенадцатой женской палаты. Он в футболке и тренировочных брюках – из мужской шестой.
Они познакомились здесь десять дней назад. В больнице трудно не познакомиться, все на виду друг у друга.