Как я не хотела спасать мир
Шрифт:
— Да-да, — фыркнул Гри, не в силах стерпеть. — И тебе в руки вложат чего-нибудь непотребное. Намекаю ясно: от этого потом бывают дети! А судя по текущим слюням, которые не имеют цены… как слюна дракона… детей будет много-много, и делать вы их будете долго-долго…
— Все! — вскочила я на ноги, направляясь в избушку. — Все мечты обо мне, и что вы там со мной удумали сделать — можете запихнуть себе в любое место, до которого дотянетесь! А я пошла спать! Одна! Нет, с Гри!
— Это уже не одна, — подал голос
— А ты тут самый новенький, — мстительно глянула на него я, — поэтому будешь проходить обучение у старших товарищей! — Обвела всех строгим взглядом: — Но чтобы было тихо! Я буду спать! И кот мой! Что хочу с ним, то и делаю! Всем понятно?
— Мы тоже твои, — сказали эльфы и наивно распахнули глазки.
— И моя жизнь в служении тебе, Снежная дева, — заверил меня мечтательный рыцарь.
— А я вообще тут на положении раба, — пожал широкими плечами Санчо. — Могу выполнять любою работу, — облизнул пухлые губы.
— Губозакаточная машинка выдается по первому требованию! — отрезала я, подхватывая на руки Гри. — Могу еще собственноручно пуговицу на лоб пришить, чтобы на слюнях не поскользнулись!
— Ты такая красивая, — сообщил мне Санчо, весь лучась, ночной подсолнух, блин, — когда сердишься. Можно, ты посердишься там, где будет кровать?
— Тьфу! — сплюнула я в сердцах, и все тут же опасливо отодвинулись, памятуя какой эффект отказывает моя слюна. — Ага! — обрадовалась я. — Теперь я знаю, голубчики, как вас держать на расстоянии! — погрозила им пальцем. — И чтобы тихо! Я спать буду! — и ушла в избу.
— Честно говоря, — положила я кота на лежанку, — я соскучилась по нашему дому, даже по этим обалдуям, но мне тревожно. Все развивается настолько быстро и стремительно. Мне все время страшно, что я не смогу себя защитить или подведу тебя, или кто-то пострадает…
— Зоя, — сел на лежанке Гри, — я тебя люблю, и мне все равно — подведешь ты меня или нет. Моя любовь от этого не зависит. Может быть, я не умею красиво о ней говорить, но это то, что я чувствую. — Он потоптался и сменил пластинку: — А теперь, когда твои уши окончательно завяли… или расцвели, давай спать. А то утром, чую, будут у нас новые проблемы!
И мы легли спать. И как только я закрыла глаза, как ко мне пришел старый знакомый Грегори.
Черные вьющиеся волосы, заплетенные в толстую длинную косу, на голове увенчаны темно-синей треуголкой. Полные таинства глубокие, выразительные глаза, волшебная мягкая полуулыбка. Легкая небритость на мощной челюсти. Тончайшая белоснежная батистовая рубашка, небрежно расстегнутая на груди. На широких плечах камзол, богато расшитый серебряным галуном, простая боевая — не парадная золоченая! — шпага в потертых ножнах на боку… От вида Грегори у меня всегда перехватывало дух. Красивый, сильный и опасный. Мой.
В ярком свете луны все виделось необычным и слегка
Мужчина поклонился и встал на одно колено, чтобы поправить мне туфельку, которая почти соскользнула с ноги. Но глаза не опускал.
Я поймала себя на том, что смотрю в голубые глаза своего придуманного парня, своей недостижимой мечты, как зачарованная, и не могу произнести ни слова. Как давно я не видела его! Сколько всего за это время случилось! Но от волнения у меня встал ком в горле.
Пока давний приятель молча вел меня за руку по мощеным дорожкам неизвестного парка, своей красотой достойного фей и единорогов, он улыбался мне, светло и загадочно. Грегори держал себя очень почтительно, как с принцессой или любимой девушкой, и это было непривычно, но очень сладко.
В этом сне я тоже выглядела как спутница принца — на ногах изящные туфельки с драгоценными розетками, светло-светло голубое, почти белое платье с юбкой из множества слоев полупрозрачного газа с разбросанными повсеместно мелкими звездочками бриллиантов. Тугая прическа с несколькими расчетливо выпущенными локонами. Жаль, тут нет зеркала во весь рост, в котором я могу увидеть себя.
Впрочем, это и к лучшему. Будет страшно увидеть себя в прекрасном наряде. Страшно, больно и обидно: мои родители так мечтали о моем выпускном бале именно в таком платье…
Хотя так и подмывало, подхватить пальцами подол и закружиться в танце под луной, осуществив свои давние мечтания.
Временами доносился пьянящий запах резеды и левкоев, иногда волнами пахло летней травой и тонким ароматом ландышей. Мы сошли с тропинки и давно шагали по пышному разнотравью, но я всего этого не замечала.
Настолько погрузилась в мрачные мысли, что даже не обратила внимание, что мы уже пришли. Мой спутник провел меня в белоснежную ротонду с открытым верхом, стены которой были увиты плетями белых, розовых и темно-красных бархатистых роз, и усадил на круглую лавочку, что была расположена по периметру ротонды.
Вовсю пиликали сверчки. Ротонду, как остров в море, окружала малозаметная бурная жизнь. Где-то вдали, под сенью парка угукала сова или филин. Над головой стремительными тенями время от времени проносились летучие мыши.
Я открыла было рот, чтобы спросить друга детства, зачем он так долго сюда вел, мы могли прекрасно пообщаться и снаружи, но Грегори ласково-укоризненно запечатал мне уста ладонью и произнес:
— Ш-ш-ш! — после чего повел рукой вокруг нас, словно бы рисуя круговую линию. Рвано выдохнул: — Теперь можно.
Мужчина жестом циркового фокусника вынул из куста роз корзинку, накрытую салфеткой, и сдернул накрахмаленную тряпку.
У меня вырвался возглас:
— Пирожные! Мои любимые!