Калипсо
Шрифт:
Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как они нашли останки. Кафа уехала с виллы сразу, как только испарился Косс, но измученное лицо говорило о том, что у нее была бессонная ночь.
Фредрик хотел спросить, как она, но что-то в ее быстрых, решительных движениях, в том, как она надела шерстяную куртку, заставило его промолчать.
– Тот аукционный каталог, что вы нашли, – тихо произнесла она. – Он очень важен.
Фредрик кашлянул.
– Андреас тоже так считает. Он думает, что Микаэль Морениус – настоящий владелец фирмы, зарегистрированной на Каймановых островах. И что
– Он рассказал мне, – произнесла она, не поднимая головы. – Но вы забыли про зеркало.
– Что ты имеешь в виду? То зеркало в стиле рококо, которое было обведено? Его же не продали.
– А вы проверили, кто хотел его продать?
Нет. А Кафа проверила. Деньги от продажи нужно было перевести на счет архитектурной фирмы с названием «Утиное сердце». Ее основали примерно год назад и закрыли спустя всего пару недель. За это время фирма успела обзавестись и счетом предприятия, и блестящей белой «БМВ 520». И, очевидно, антикварным зеркалом.
Судя по всему, ночью Кафа времени зря не теряла.
– И что же эта фирма? – спросил Фредрик. – Ее владельцем был Морениус?
Она покачала головой.
– Человеком, который судя по всему основал архитектурную фирму «Утиное сердце», является рыбак из Лекнеса на Лофотенах, девяноста одного года от роду. Проблема только в том, что у него семь классов образования и живет он в учреждении для маразматиков. Я говорила с его дочерью. Он прямую линию прочертить не может.
– Прикрытие, – пробормотал Фредрик.
Кафа взяла какую-то фотографию из документов. Она была сделана автоматической камерой в туннеле Осло-фьорда, зернистая и серая, с изображением белой машины с худым короткостриженым мужчиной за рулем.
– Вот эта «БМВ». Но фото слишком плохое, чтобы мы могли сказать точно, что это Морениус. Но похож, – сказала Кафа, показав на водительское удостоверение, которое они нашли здесь, в столовой.
– В любом случае, это не престарелый рыбак в маразме, – заключил Фредрик.
Восемьдесят два километра в час в зоне, где разрешено ехать семьдесят. Интересная деталь. Но иногда такие детали не означают ничего более, чем есть на самом деле.
Фредрик покосился на Кафу. Он подумал, что она удостоит его улыбкой. Но ее лицо оставалось непроницаемым.
– Вот выписка со счета предприятия, – только и сказала она.
Кружки, обведенные синей ручкой, свидетельствовали о том, что Кафа нашла какую-то закономерность.
– На счету лежит примерно миллион крон. Снимают только наличные, и последнее снятие совершено примерно в то же время, когда, по нашим предположениям, умер Микаэль Морениус. Тот, кто снимал деньги, пользовался банкоматами по всему городу, иногда за городом. Суммы разнятся, но никаких огромных сумм. Но каждый месяц, четырнадцатого или пятнадцатого числа он снимал сумму крупнее обычного, в одном или двух банкоматах. Оба находятся во Фрогнере, один в киоске, другой в банке.
Фредрик решил остановить словесный поток Кафы, положив ладонь на документ. Она подняла голову и посмотрела на него.
– Не позволяй идиоту Коссу отнимать у себя ночной сон, Кафа.
Она отодвинула его руку.
– Регулярные снятия, каждый месяц, – продолжила она. – Как считаешь, они шли на арендную
Фредрик попытался еще раз.
– Я знаю, о чем говорю, Кафа. После дела Сульру козлом отпущения сделали меня. Попасть в такого рода передрягу – чертовски больно. Не делай этого. Я пытаюсь сказать, что…
Ее взгляд стал жестче.
– Ты пытаешься сказать, что все ошибаются. Но мы с тобой разные, Фредрик Бейер. Если я облажаюсь, я за это и отвечаю.
Кафа сжала руку в кулак.
– Знаешь, чем сейчас занимается Андреас? Он находится на склоне за виллой, осматривает погреб. Чертов погреб с картошкой. Я топталась здесь целыми днями, и мне даже в голову не пришло, что здесь может быть погреб! Твою мать, Фредрик. Если хочешь помочь, помоги мне с этим делом.
В окно постучали. Снаружи стоял Андреас в резиновых сапогах поверх костюмных брюк.
Погреб находился на восточной стороне виллы, на склоне, выходившем на бухту Лангвик. Ржавые лопаты, грабли и ломы опирались на влажные земляные стены. Здесь стояли старые газонокосилки, почвенная фреза и старые детские велосипеды. Но Андреас показал им другое – сундук из гофрированного алюминия. В такие сундуки солдаты складывают свои вещи перед тем, как их отправляют на заграничные операции.
Сверху лежала разобранная AG3. Старая автоматическая винтовка Вооруженных сил. Пахло смазкой и жиром. Под белой тряпкой они нашли военную форму и рюкзак со свитерами, нижним бельем и зимним камуфляжем. Две картонные коробки с патронами. Одна из них с патронами для AG3, а во второй – пули меньшего калибра.
Кафа опустилась на колени перед сундуком и подняла рваный фотоальбом. Он оказался пуст. Но сзади к нему была приклеена пластиковая папка, такая, в которую обычно кладут негативы.
– Свадьба Эгона и Сюзанны. Фото AO, – прочитала она вслух.
– Молодожены, да. Похоже, перед церковью.
– Наверное, сундук принадлежал сыну, – сказал Андреас. – Аксель Тране, тот, кто погиб на службе в Вооруженных силах. Мог он служить в Хемверне [7] ?
Фредрик сконцентрировал внимание на последнем предмете в сундуке. Грубый бесцветный холщовый мешок. Он имел своеобразный запах, как будто химикалии смешаны с консервированной едой. Фредрик аккуратно развязал полусгнившие концы веревки, которой мешок был перевязан сверху. Опустил крышку сундука и разложил на ней содержимое.
7
Внутренние войска.
Вязаные вещи, лежавшие сверху, были дырявые и размером не больше, чем на ребенка. Деревянная лошадка с выщербинами. Фотография. Зернистая и пожелтевшая, с изображением девочки за потертым письменным столом. Один из уголков фото был оторван. В руках девочка держала потрепанного плюшевого медведя. У нее было плоское, широкое и милое лицо, темно-русые волосы заплетены в тугую косу. Выражение ее лица было серьезным и торжественным.
Фредрик перевернул фотографию. На обороте был едва различимый водяной знак фирмы.