Камбер Кулдский
Шрифт:
Он был схвачен в монастыре Святого Неота, убежище гавриилитов, и под усиленной охраной немедленно отправлен в Валорет, причем в течение всего трехдневного пути ему не давали есть и спать, Через полчаса после его прибытия в столицу о пленнике доложили Имре. Король тут же покинул сестру и своих друзей, с которыми проводил время, и бросился в подвал, где находился священник.
Коул и Сантейр были уже здесь. Коул судорожно стискивал усыпанную драгоценными камнями рукоятку кинжала, подаренного ему Имре, а Сантейр тихо беседовал
Сам пленник клевал носом в тяжелом дубовом кресле, а один из охранников, стоявший рядом, приводил его в чувство сильными толчками. Пленник тупо смотрел на влетевшего в комнату Имре, и, когда охранники подняли его на ноги, королю показалось, что пленник потерял сознание.
Имре сделал знак охранникам, чтобы они отпустили руки священника. Тот пошатывался на ногах под пронзительным взглядом короля.
Хамфри Галларо не производил внушительного впечатления, как часто бывало с теми, кто избрал для себя религиозную жизнь, полную самоограничения и самоотречения.
По его внешнему виду и одежде можно было заключить, что он простой деревенский священник.
Имре с неудовольствием отметил, что Хамфри одет не в традиционную сутану михайлинцев. Очевидно, он пытался таким образом скрыться от солдат короля и от заслуженного наказания.
Однако по-настоящему оценить этого человека можно было по его глазам. Эти глаза спокойно встретили взгляд Имре, они были уверенными и спокойными, какими бывают только глаза тренированных Дерини.
Имре попытался считать его мысли, но это ему не удалось. С угрюмой улыбкой он предложил священнику сесть.
Король с благодарностью кивнул солдату, который тут же принес ему кресло. Король сел, в упор глядя на священника.
— Давай без формальностей. Ты — Хамфри Галларо, Дерини из Ордена святого Михаила. Хоть ты и одет по-другому. — Он не сводил глаз с Хамфри. — Кто я, ты, вероятно, знаешь.
— Ваша милость хорошо осведомлены.
Священник говорил подчеркнуто равнодушным тоном.
— Ты знаешь, зачем тебя привезли сюда?
— Я знаю только то, что ваши солдаты разрушили убежище в святом Неоте, чтобы схватить меня, — ответил Хамфри, — а также то, что мне не давали ни есть, ни спать все три дня со времени ареста. Могу я спросить, почему?
— Нет, не можешь. Скажи мне, разве михайлинцы всегда используют убежище гавриилитов?
— Конечно, нет. Просто настоятель монастыря святого Неота был моим духовным наставником до того, как я вступил в Орден михайлинцев. Я просил его о помощи.
— Ясно.
Имре долго изучал лицо священника.
— Я полагаю, ты скажешь, что ничего не знаешь о том, что твой Орден объявлен вне закона, что все твои братья скрылись в убежище, что я приказал разрушить все замки Ордена, пока ваш генерал-викарий не придет с повинной.
— Я скажу только, что ваши слова очень удивили меня, — мягко ответил Хамфри.
Имре смерил глазами щуплое тело священника,
— А ты знаешь, что ты будешь казнен как предатель?
Лицо Хамфри побледнело, руки, сжимавшие подлокотники кресла, напряглись, но его волнение больше ни в чем не проявилось.
— Я нахожусь под защитой церкви! — прошептал он.
— Коул!
Король повернулся к своему советнику, который молча стоял рядом и слушал. Коул выдвинулся вперед и скрестил руки на груди.
— Когда до архиепископа Энскома дошел королевский указ, он объявил, что все михайлинцы находятся под защитой церкви. Но, к несчастью для архиепископа и для любого михайлинца, попавшего в наши руки, мы не будем докладывать об этом Энскому. Он не будет знать об этом, как не знает, что ты, Хамфри, наш гость. И он никогда не узнает этого.
— Весьма прискорбно.
— Для отца Хамфри, конечно. Но если мы получим от него кое-какие сведения, то его можно будет выпустить…
Его глаза, устремленные на Хамфри, похолодели, когда он заметил на лице священника негодование. Он резко наклонился к михайлинцу, положив руки на подлокотники, и заглянул в суровые карие глаза.
— Не будь дураком, Хамфри, — прошептал он. — Я знаю, что михайлинцы прекрасно тренированы, но я из тех Дерини, кто не остановится перед применением силы, чтобы взять то, что мне надо. Я могу сломить тебя, если захочу.
— Делайте все что угодно, сир, — тихо сказал священник. — А я буду сопротивляться, если смогу. Я даю слово, что невиновен в какой-либо измене, но больше вы от меня ничего не добьетесь. Мой разум принадлежит мне и Богу. Он хранит тайны многих людей, но и сам король не сможет извлечь их оттуда даже под угрозой смерти.
— Понятно, — сказал Имре.
Он вздохнул, выпрямился и сел в свое кресло.
— Печать доверия. Очень удобно, но бесполезно. Сантейр, позови сюда Целителя. Я хочу быть уверенным в его физическом здоровье, прежде чем начну работать с его сознанием.
…О работе с сознанием думали и в другом месте, но думали в плане мягкого внушения, а не воздействия грубой силой, так как разум, на который собирались воздействовать, был разумом Синхила Халдейна. Его необходимо было убедить принять наследство своих предков и стать вождем своего народа.
Некоторый прогресс в этом деле уже был достигнут. Стройный элегантный человек, который подчеркнуто независимо стоял перед камином, мало походил на того перепуганного монаха, которого Райс и Джорем похитили три недели назад из аббатства святого Фоеллана. Он был одет в алый бархат, а аккуратно подстриженные борода и усы подчеркивали высокие скулы.
Сходство с его великим предком было поразительным. Даже сам Синхил, глядя на портрет Ифора, не смог сдержать трепета, когда его серые глаза встречались с серыми глазами древнего предка.