Камень Богов
Шрифт:
Разговор возобновился легко, свернув сразу же на кулинарные рецепты и способы заготовки овощей. Теперь Катарине стоило усилий переключить собравшихся на нужную тему.
– Хватит, хватит про кабачки! Об этом можно поговорить и в следующий раз! Итак! В присутствии свидетелей я уполномочена заявить, что сеньор Трогот больше не намерен вступать в брак, и, не имея законно признанных потомков мужского пола, объявляет наследницей титула свою единственную дочь. – Произнесено было с чувством, но без подобострастия. Свидетели дружно вскочили со своих мест и восторженно захлопали в ладоши. Катарина искоса взглянула на аплодирующих и сдержанно улыбнулась.
– Вы, как будто и не удивлены?
– Не удивлена. Я всегда знала, что рано или поздно такое случится. Не скрою, я это представляла себе совсем по-другому.
– Разумеется! – Катарина засмеялась. – Торжественное объявление ещё впереди. Господин барон вернётся в сопровождении высокопоставленного лица, которое и засвидетельствует это важнейшее событие.
– Ой, а кто приедет? – Вмешалась Люси. – Неужели сам герцог? Вот бы посмотреть.
– Опомнись, Люси! – назидательным тоном произнесла Хильда. – Конечно же, сеньор Трогот уважаемый человек, достойный такой чести. Но, сама посуди – куда бы мы дели герцогскую свиту, которая превышает всё население нашего городка.
– Их действительно так много?
– Ещё бы! Ты помнишь, как твой муж устраивал охоту для сыновей графа Этьена?
– Помню. – Люси закатила глаза и покачала головой. – Приехало столько народа, что загонщикам в лесу было тесно.
– Так вот, свита герцога Гедеона гораздо больше. – Убедительно сказала Хильда, пресекая все попытки к дальнейшему развитию темы.
Милена вспомнила выражение лица священника и внезапно закончившуюся службу.
– А ещё кто-нибудь знает о намерениях господина барона? – Обратилась она к Катарине, и, не дожидаясь ответа, уточнила: – кроме Ортвина.
– Не уверена. У вас нет здесь ни одной родственницы, которая могла бы выполнить эту миссию… Поэтому сеньор Трогот возложил на меня почётную обязанность… Но, я никому… – Катарина заволновалась, и, впервые, в её глазах мелькнул испуг. – Вам бояться нечего. Единственная законная дочь… Никаких претендентов…
– Подожди! Я не совсем поняла. Чего бояться?
– Как раз наоборот! Бояться нечего! У вас не соперников, претендующих на титул!
– Это я и так знаю. – Милена нахмурилась. – А если бы были, мне бы угрожала опасность?
Катарина ненадолго задумалась и ответила обстоятельно и подробно:
– Начну с того, что сеньор Трогот всегда серьёзно относился к традициям. В семьях аристократов, особенно многодетных, не принято громко распространяться о том, кто выбран в качестве наследника титула. Как правило, желающих всегда оказывается больше, чем один. И претенденты должны были доказать своё право на титул, убедив соперников отказаться от власти, или устранив их. Поэтому господин барон обещал вернуться сегодня, зная, что найдёт свою дочь живой и невредимой. А бывали случаи, когда сражения между наследниками длились по несколько дней, и самый сильный…
– Скорее уж самый жестокий, – вырвалось у Милены.
– Пусть так. И самый жестокий подчинял себе выживших.
– Это ужасно.
– Если каждому наследнику раздавать титулы и владения, страна рискует превратиться в лоскутное одеяло, где графства будут размером с пастбище, а сеньоров станет больше, чем крестьян.
– Я поняла. Мне не даёт покоя поведение отца Иакова…
– А что с ним не так? – Насторожилась Катарина.
– Преподобный, буквально оцепенел, узнав о внезапном отъезде отца. Поинтересовался, вернётся ли
– Вот как. – Задумчиво произнесла Катарина. Сложив ладони и прижав указательные пальцы к губам, она немного помолчала, уставившись в одну точку, и сказала: – Кажется, я догадалась. Преподобный не глуп. Он мог знать заранее, что сеньор Трогот намерен встретиться с какой-то важной персоной, но не догадывался по какому поводу. И когда, после разговора с вами понял, что эта самая персона посетит Кифернвальд…
Она сделала паузу, потом легонько хлопнула себя ладонью по лбу и сказала:
– Отменив службу, старый плут наверняка побежал приводить в порядок церковное хозяйство. А это значит, что, скорее всего, на церемонии будет присутствовать сам архиепископ.
Таверна «Кривой Дуб» была в числе самых первых городских строений, каковыми, помимо неё являлись: крепостная стена, казармы и башня многоугольной формы – донжон, положивший начало современному баронскому дворцу. Их архитектура разительно отличалась от прочих, строившихся в разные времена разными людьми и представлявших пёструю смесь стилей и направлений, когда-то считавшихся передовыми или просто модными. Кифернвальд никогда не испытывал недостатка в строительном камне – залежи слоистых горных пород, позволявших без особых затрат производить каменные блоки, разрабатывались, чуть ли не сразу за городскими воротами. Но первые здания строились совсем другими методами. Огромные каменные монолиты, без всяких следов обтёсывания и скрепления раствором, были с поразительной точностью подогнаны друг к другу. Камень был тот же – местный, но из таких пластов, какие никогда не использовались по причине их невероятной толщины.
Под самым потолком таверны, в длинной стене, была прорезана пара квадратных отверстий непонятного назначения. Слишком маленькие для окон, они совсем не годились для освещения. На первых этажах других зданий окна не предусматривались вовсе, а в донжоне не было и двери, находившейся на уровне второго. Стропила и перекрытия между этажами состояли из пропитанной неизвестным составом древесины, полностью лишённой способности гореть и впитывать влагу. Возможно, что и двери были сделаны соответствующим образом, но ни одна из них не сохранилась – период междоусобиц был долгим и город несколько раз переходил из рук в руки. Не сохранилась и оригинальная черепица, хотя, кто может вспомнить, имела ли она особенности?
Никто толком не знал, когда и кем были возведены эти постройки, за долгие сезоны своего существования, обросшие большим количеством легенд, домыслов, а то и просто откровенных небылиц. Разумеется, первым номером в этом списке стояло, усердно поддерживаемое церковью, предположение, что эти строения были дарованы благочестивым людям милосердными Богами. На что скептики – а находились и таковые – взглянув на собор, интересовались: «Почему же он не похож на творение Богов»? Пастыри ответствовали, что Божества сами не могут строить себе храмов – это удел людей, обязанных быть верными завету Двуединого. И тут скептики задавали вопрос, всегда приводивший в бешенство любого священника: «Храм, значит, они сами строить не могут, а таверну получается, могут? И, может быть завет и состоит в том, чтобы вкусно поесть и хорошо выпить»? «Осквернили дом Божий нечестивцы и лишили его истинного предназначения», – сокрушались священники, не высказывая, однако никаких внятных предположений по поводу этого самого «истинного предназначения».