Камень Книга седьмая
Шрифт:
– Отлично, господа! – я хлопнул себя по коленям. – Андрей Кириллович, а войну объявить Юсуповым, которые, как выяснилось, изо всех сил помогали Тагильцеву, желания нет? – продолжил «давить» я. – Лично могу вашу заявку в императорскую канцелярию отвезти и походатайствовать о ее скорейшем рассмотрении государем, но с условием. Если будет выплачена вира, все полученное уйдет в приданое вашей невинно пострадавшей внучки.
Князь кивнул:
– Готов написать уведомление прямо сейчас.
– Отлично! Другого ответа от вас, князь, и не ожидал.
– Кроме того, Алексей Александрович,
Патриарх нахмурился, а я хмыкнул:
– Вот как? Позвольте узнать подробности?
– Действия… подчиненных его святейшества навредили нашему роду, Святослав тоже должен понести справедливое наказание!
Князь Шереметьев всем своим видом демонстрировал непреклонность, а патриарх лишь вяло отмахнулся:
– Романовы и так обобрали патриархию как липку… Андрюша, побойся Бога!
– Не прикрывайся Господом нашим, Свят! – гордо выпрямился князь. – Эксклюзива на освящение всей вашей деятельности на пять лет мне будет вполне достаточно.
– Год, Андрей.
– Три, Свят, и не имею никаких претензий.
– По рукам, – вздохнул тот. – Как коршуны налетели! Совести у вас нет! Что у Шереметьевых, что у Романовых!
– Прекращаем ненужный базар, господа, – прикрикнул я. – Давайте не будем забывать про наших уважаемых хозяев. – И посмотрел на патриарха. – Ваше святейшество, от государя получено распоряжение о посадке господ Юсуповых после проведения всех первичных следственных действий под домашний арест. Это же касается и всех остальных Юсуповых, которым запрещено покидать расположение особняка. Обеспечение этой меры пресечения возложено лично на вас, ваше святейшество, при условии безусловного доступа к подозреваемым со стороны Тайной канцелярии. Так что боевым батюшкам вы здесь все же найдете применение. – Теперь настала очередь Юсуповых. – Виктор Васильевич, – князь с сыном вскочили и поклонились, – наличие виры Шереметьевым признаете?
– Признаем, ваше императорское высочество.
– Замечательно. Гарантом тоже назначается его святейшество Святослав. Условия домашнего ареста соблюдать будете?
– Даем слово!
– И еще, Виктор Васильевич. Если бы не Инга, мое к ней отношение и ее звонок моим любимым сестрам, которым я ни в чем не могу отказать, вы с сыном сейчас бы валялись в подвалах Бутырки со сломанными конечностями и гадили под себя, а родичи бродили бы по руинам сожжённого особняка. И это стало бы только началом. Намек понят, князь?
– Приданое Инги после вашего намека, ваше императорское высочество, будет только увеличено!
– Приятно иметь с вами дело, Виктор Васильевич. Ваше святейшество, как вам такой расклад?
– Более чем устраивает, сын мой.
– Тогда будьте так добры, заканчивайте допрос, а мои братья и эти совершенно безобидные дяденьки, – я встал и указал в сторону Прохора с Иванам, – потом мне в подробностях доложат о ваших успехах. Честь имею!
– Отец, сестры попросили, а дед не смог отказать, и что? – пытал в машине родителя я. – Чего вы меня в Кремль-то дернули? Я где-то серьезно накосячил?
– Думаю, даже государь не смог бы провернуть все лучше. – Отец грустно улыбнулся. – Все эти старые дружеские связи с фигурантами, знакомства с их родичами, совместно выпитые литры крепкого алкоголя и пресловутый «пуд соли». А тут ты со своей репутацией полного отморозка, плюющего на все эти условности… Молодец, сынок, ты действительно справился на шесть баллов из пяти, заставив патриарха вести основной допрос. Теперь он с нами еще больше повязан. Понимаешь, о чем я?
– Если бы не понимал, не… заставлял бы его, – кивнул я. – Хотя он и так не против сотрудничества.
– Да что ты такое говоришь? – вскинул брови родитель. – Сегодня он согласен, а завтра нет. А тут такая запись допроса с его непосредственным участием. Никуда патриарх теперь не денется, сынок.
– Отец, я бы на твоем месте не был так уверен. – И поморщился. – Насколько я вижу патриарха, он цельная личность и на сотрудничество согласится только в том случае, если это будет соответствовать его понятию о справедливости. Подумай об этом и не принимай желаемое за действительное.
Родитель задумался и кивнул:
– Яйца учат курицу? Докатились! Но, пожалуй, ты прав, дам канцелярским спецам именно такую установку. Зачем Шереметьевых к Юсуповым приволок?
– Ты прекрасно понимаешь зачем, почему спрашиваешь?
– От тебя хочу услышать.
– Чтобы у Анны не было в отношении меня иллюзий, – пожал плечами я.
– Может, тебе стоит тогда что-то подобное перед Алексией с Викторией устроить? – родитель вовсю улыбался.
– Алексия с Викторией и так про меня все знают и ничего нового не увидят, а Анна еще молоденькая и находится в плену романтических представлений. Короче, жизни не видела.
– Жизни не видела? – отец ухмылялся. – А ты, сынок, ее видел, эту жизнь?
– Ну… – я действительно потерялся.
– Вот-вот! – родитель закивал. – Ты мне знаешь кого напоминаешь? Выпускников одного нашего специализированного интерната, поставщика кадров для Тайной канцелярии. Эти сироты при наличии достаточно жесткого воспитания тоже в твоем возрасте, как никто, жизнь начинают понимать, а потом, столкнувшись с реалиями, не всегда могут к ним приспособиться. И выбраковываются, Лешка, не найдя общего языка с обществом, становятся белыми воронами. Так, может, твоей Шереметьевой повезло, что у нее детство, эти золотые годы, до сих пор продолжается, а не наступает взрослая жизнь? Ты об этом подумал?
– Подумал. Пусть хоть так с ней ознакомится, а не другими способами.
– Какой ты у нас молодец! Все-то он знает! За всех подумал и все решил! А я вот в отношении твоих сестер делаю все возможное, чтобы их детство продлилось как можно дольше. Понятно, с учетом специфики нашего рода. Ты знаешь, что они последние три месяца фактически общения с матерью лишены, бабушка твоя все контакты ограничила? Она и так им мать заменила, так что не так это и страшно, но все-таки…
– Отец, только не надо со мной делиться подробностями твоей счастливой семейной жизни, меня ты не разжалобишь.