Камень. Книга восьмая

Минин Станислав

Ну, слава богу! Похоже, обиженных не останется, один только я от царственного деда очередную «пару ласковых» услышу…

— Дорогие родственники, дорогой Джузеппе, — я растянул рот в улыбке, — предлагаю одну общую фотографию, а бренды мне и моим родичам достанутся путем слепого жребия.

Довольные немцы переглянулись с проявившим дипломатичность итальянцем, и все трое кивнули.

— И меня к участию в жеребьевке требую допустить, — вмешался Георг. — Светская хроника и без Виндзоров? Кроме того, пора уже дать серьезный отпор байкам японских марок с их демпинговыми ценами. А

если мы еще привлечем к фотосессии Диаба и Заида — одного на Ducati, а второго на BMW — весь арабский мир нам только спасибо скажет.

— А как же Гримальди и Бурбон? — это был Николай. — Девушки точно обидятся, если мы их на фотосессию не пригласим.

И взгляды всех молодых людей остановились почему-то на мне…

— Буду разговаривать, но за результат не ручаюсь. Кто возьмет на себя разговор с Диабом и Заидом?

Георг кивнул:

— Мы с Джузеппе, Вилли и Фрицем. Не переживай, Алексей, они точно согласятся…

Так и получилось — арабские принцы быстро дали свое согласие. А вот мои переговоры, начавшиеся с комплиментов роскошному внешнему виду всех трех принцесс, затянулись по причине согласования Стефании «фотосессии» со своими родичами, а когда она ответила согласием и пожелала участвовать в жеребьевке, условие выдвинули сестры Гримальди, тоже успевшие созвониться с отцом:

— Алексей, наша общая фотография должна быть сделана на фоне казино «Монте-Карло», — хитро улыбалась мне Ева. — Это личная просьба нашего отца к тебе. Стеша, ты же не будешь возражать? — она глянула на подругу.

— Отличная идея! — кивнула француженка. — Алексей, соглашайся! Ты и так уже делаешь одолжение итальянцам и немцам, так сделай приятное Монако и Франции.

— Подгоняйте экипировку по фигурам, красавицы! — важно произнес я. — Вас мы с моими сестрами поставим на передний план!

— Не вы нас поставите, а мы сами там встанем! — одновременно фыркнули все три девушки и со смехом начали принимать те позы, в которых они, по их мнению, должны были выглядеть наиболее… соблазнительно на этой фотоссесии.

И, что характерно, всем трем принцессам это прекрасно удавалось! Как же кожа костюмов обтягивала их тела в нужных местах! А эти провокационно расстегнутые молнии на курточках!

— А чем это вы тут занимаетесь?

К нам подошла целая делегация, состоящая из моих сестер, Шереметьевой, Долгорукой, Юсуповой, Панцулаи и Демидовой с Хачатурян.

— Демонстрируем Алексею новую европейскую моду, — быстро нашлась Стефания. — Кстати, девушки, вы тоже в тренде. Присоединяйтесь!

— Можно еще банданы носить, а не шлемами пользоваться, — задумчиво протянула Хачатурян, критически разглядывая импортных законодательниц мод.

— И шейные платки, чтобы молнию на курточке до конца не застегивать, — это предложила Демидова. — Или какие-нибудь шарфики… И обязательно перчатки на руки, девочки! Со стразиками! И обувь надо бы подобрать помассивней на высокой подошве…

А я, так удачно «соскочивший» с объяснений, перед тем как удалиться, дабы не мешать обсуждению последних модных тенденций, тихонько сказал Маше с Варей:

— Вздумаете на людях гнуться так же, как это делали только что Гримальди с Бурбон, тут же вылетите в Москву! Борт я вам обеспечу!

— Лешка, ты сатрап! — только и фыркнули они, но тут же автоматически застегнули молнии на своих курточках повыше.

Мои же приключения на этом не закончились — младший из Гогенцоллернов меня ждал и отвел в сторону:

— Алекс, хотел попросить твоего разрешения сделать подарок твоей родственнице, Елене, в виде байка BMW лично от себя.

— Конечно, Фриц, — кивнул я.

И прикинул, что если в рамках приличий и достаточно публично, то моей «родственнице» подобное внимание со стороны немецкого принца, а также соответствующие слухи на родине, пойдут только на пользу. Да и от меня все и всякие подозрения происходящее отведет… И продолжил:

— Я же понимаю, ни о каких официальных ухаживаниях речи не идет, и поэтому очень надеюсь, что в твоих романтических устремлениях, Фриц, все будет… красиво и невинно?!

— Можешь не сомневаться, Алекс! — немец засмущался и даже слегка покраснел. — Именно что красиво и невинно. Спасибо, что подобрал правильные слова.

— Обращайся, родственник, я всегда к твоим услугам, — и хлопнул его по плечу. — А сейчас пойдем к остальным молодым людям, поделимся с ними благими вестями…

***

— Ой, царевич, не сносить тебе головы! — трагическим тоном вещал Кузьмин. — Ой не сносить! И нас с Петровичем и Иванычем вместе с собой под монастырь подвел! — колдун пихнул сидящего на пассажирском переднем сиденье и все еще «дующегося» Михеева в плечо. — Ротмистр, я бы на твоем месте на комфортабельную хату в Бутырке не рассчитывал, нас сразу в подвал определят. Там и станочки разные затейливые есть для увеличения роста организма, отдельные для отсечения конечностей без наркоза, и дыба наличествует, и другие занятные приспособы во всем ассортименте…

Начальника моей охраны передернуло, а хмурый Прохор буркнул:

— Ваня, не нагнетай…

— А казнить нас знаешь, как будут, Иваныч? — как ни в чем не бывало продолжил колдун. — Руки привяжут к итальянскому самокату, ноги — к немецкому, а отмашку крутить ручки газа до упора даст лично государыня, которая перед этим еще раз взглянет на ту непотребную фотку, где ее любимые внучки обряжены не в красивые, нарядные платьишки, каковые девушкам их происхождения и положено таскать, а в похабные кожаные облегающие комбезы.

— Ваня…

— А царевича нашего, Иваныч, подержат на этот раз в Бутырке пару неделек, сделают очередное внушение, а потом вернут в лоно рода для дальнейшего несения им своих обязанностей будущего императора. Нам же с тобой прямо сейчас, пока мы еще дышим сладким воздухом свободы, следует упасть царевичу в ножки, чтобы он деток наших, будущих сиротинушек, не оставил заботой своей, проследил за воспитанием и в люди вывел…

— Не слушайте его, Владимир Иванович, — я не выдержал и захохотал. — Ничего вам не будет. Я же говорил, ситуация с каждой минутой нагнеталась все сильнее, пришлось импровизировать. Зато сейчас все довольны, а мы еще, как выразился Иван Олегович, итальянские и немецкие самокаты на ровном месте прижили.