Камень. Книга восьмая
Шрифт:
— А кто в Кремль звонить будет? — буркнул воспитатель. — У меня желания нет, у Иваныча тем более, а Людмила Александровна так вообще прямо сказала, что ей еще пожить охота, и пусть государыня узнает о фотосессии с участием Маши и Вари от кого угодно, только не от нее. Так что доставай телефон, Лешка, и набирай отца. И постарайся быть очень убедительным, иначе мы точно по возвращении в Москву прямо из порта дружно заедем на вышеупомянутую, пользующуюся дурной репутацией в народе кичу.
Отцу по телефону ситуацию описал в красках, как и советовал Прохор, особо упирая на то, что просто не нашел другого
— Ну, Лешка, держись! Бабушке фотосессия явно не придется по душе. Будь на телефоне.
Трубка завибрировала буквально на стоянке у салона BMW, причем звонила именно бабуля:
— Алексей, добрый вечер! — достаточно спокойным тоном начала она. — Мы с твоим дедом вне себя от этих ваших гламурных инициатив, но понимаем, что времена меняются, и не хотим выглядеть ретроградами. К чему веду, внучок, фотоссесию мы разрешаем, но сейчас я буду звонить Любе, старшей валькирии, пусть она проследит за девочками, чтобы те хотя бы выглядели прилично.
— Спасибо, бабушка! — с облегчением поблагодарил я.
— Это еще не все, внучок, — она отчетливо усмехнулась и явным глумливым тоном добавила, — передаю трубку деду.
— Лешка, ты меня слышишь?! — от рева императора вздрогнули все находящиеся в машине.
— Слышу, государь…
— За проявленную… халатность объявляю Прошке, Вове и Ване пять суток кремлевской гауптвахты! А тебе за проявленную… дипломатичность десять суток там же, но с корпением над букварями! Наказание отбудете по возвращении на любимую родину!
— Есть, ваше императорское величество! — вздохнул я.
— И передай Прошке, чтобы лучше за тобой приглядывал!
— Есть передать.
— Благодари отца с бабушкой за мою доброту, Лешка! — дед начал успокаиваться. — И закажи у Гогенцоллернов десяток туристических мотоциклов для нашего загородного имения, раз уж ты там такими тяжеловесными знакомствами стал обрастать. Только закажи обязательно за деньги, Лешка, Романовым подачек не надо. Конец связи.
Убрав телефон в карман, оглядел «подельников»:
— Всего-то пять суток, господа!
— По-божески… — кивнул воспитатель.
— Согласен, ни о чем… — с явным пренебрежением махнул рукой колдун.
— Позорище-то какое! — тяжело вздохнул ротмистр. — Первый раз на губу попаду, да еще и в таком возрасте! Как мне отцу после этого в глаза смотреть?
— Чудак-человек! — фыркнул Кузьмин. — Ему десять минут назад подвалы Бутырки корячились, а он из-за вшивой губы переживает! Иваныч, не позорь честь мундира, а лучше бери пример с царевича. Подростку восемнадцати нет, а он про свои десять суток даже не обмолвился.
— Виноват, ваше императорское высочество! — повернулся к нам Михеев. — Дела семейные, как вы понимаете…
— Ничего страшного, Владимир Иванович, — отмахнулся я. — Если его высокопревосходительство способен меня довести… до белого каления, представляю, что он с вами творит… Короче, господа, выходим, нас уже ожидают.
***
В салоне BMW все прошло практически так же, как и в Ducati: мы «выгребли» всю наличную технику, кроме выставочной, и экипировку со склада. Понятно, что в первую очередь байки достались принцам и принцессам, в том числе и «малолетней» Варваре, потом Прохору, Ивану и Владимиру Ивановичу с Валерой, которым техника была нужна для выполнения полноценных функций по нашей охране. Вильгельм не забыл наказ своего царственного деда, и Сашка Петров тоже оказался счастливым обладателем мощного спортбайка без очереди. Фердинанд, как и обещал, торжественно подарил мот предупрежденной мной и поэтому старающейся изо всех сил не смущаться Елене Панцулае. Все остальные тянули жребий — кому-то байк достался сразу, а кто-то «разместил заказ» у буквально сбившихся с ног менеджеров салона немецкой техники.
— Алексей, — гудел счастливый Багратион, любовно поглаживая бак M 1000 RR, — если ты что-нибудь не придумаешь, родичи нас всех прибьют за подобные подарки.
— Это точно! — кивнул Нарышкин, а за ним и Каранеев с Татищевым. — Я уже чувствую, — продолжил внук командира Отдельного Корпуса жандармов, — как у меня ребра болят после критических высказываний любимого дедушки о недопустимости публичного появления молодого человека из знатного рода на этом… самокате. Алексей, ну ты понял… — он усмехнулся, намекая на тот инцидент на гауптвахте.
— Такое забудешь, — усмехнулся я в ответ. — Думаете, мне легче будет? Сандро прав, надо срочно что-то придумывать.
— Клуб, — выпалил Татищев. — Мотоклуб! А его главой назначить тебя, Алексей! И никто из наших родичей даже пикнуть не посмеет! Быстренько сварганить документы, устав там, положения всякие. Эмблемы пусть Шурка Петров изобразит… Почетными членами оформить всех импортных принцев и принцесс! И все, родичи отстанут!
— Идея не так чтобы и плоха… — пробормотал я. — Дюшу Долгорукого, как старосту нашего юридического курса, можно попросить заняться документами, но у нас даже названия клуба нет, а всем известно, как корабль назовешь, так он и поплывет.
— В чат сообщение об организации клуба кинуть, — прогудел Багратион, — и устроить голосование по названию. Например, «Черные волки», «Ночные волки» или «Черные ножи»…
— Сандро, — ухмыльнулся я, — да за предложенные тобой названия вновь организованной мотобанды из сливок родовитой молодежи империи меня царственный дедушка тихо удавит без излишней критики! Хотя… звучат эти названия прикольно… Может, и прокатит… Решено, за подбор названия будешь ответственным у нас ты, Сандро. И проследи, пожалуйста, чтобы наши девушки не вздумали настаивать на чем-то романтичном вроде «Шипы и розы», «Повелители скорости» или «Рыцари дорог». — Молодые люди понятливо хохотнули. — А я пойду Дюшу Долгорукого искать…
***
— Лешенька, ты же примешь меня в свой мотоклуб? — присевшая рядом со мной на диван Варвара под скрип кожи костюмчика состроила печальное личико. — У меня же теперь целых два личных мотоцикла будет… И экипировка…
— В мой мотоклуб? — удивился я, одобрительно кивая при этом продолжавшей вышагивать по номеру в экипировке BMW Марии, давая понять, что она, конечно же, лучше и красивее всех.
Сидящие в соседних креслах уже переодевшиеся для похода в церковь Николай с Александром показывали старшей сестре большие пальцы вверх.