Каменка
Шрифт:
Опомнившийся после дикого родео оборотень настиг свою маленькую жертву хоть та и пыталась уползти. Придавив ее к полу, он победно фыркнул и уже было собирался окончить короткую схватку, но не успел. Подлый удар настиг зверя откуда тот ожидал его меньше всего. Руины каменской церкви озарились тремя вспышками выстрелов. Последние патроны в обойме табельного пистолета Володарова сослу-жили свою службу. Два из них попали в толстую шкуру зад-них лап оборотня и как ожидалось не нанесли никакого вре-да, но третий угодил прямо в яблочко — под задранный к по-толку хвост.
Едва держась на ногах, Молчан выронил уже бесполезный пистолет на пол и сипло рассмеялся.
Гена понял, что снова может двигаться,
«Если зверь ослепнет, — поправил внутренний скептик».
«Когда, — настоял Володаров. — Когда».
Вдоволь набегавшись и перетерпев позорную боль, оборо-тень остановился и обратил свой полный ненависти взгляд на двух измученных человечков. Пригнувшись, он оскалил-ся, показав полный набор острых желтых клыков и зарычал.
Гена сложил ружье и навел его на взбешенного зверя. Молчан, стоявший чуть позади, медленно сполз по стене на пол.
После секундной паузы оборотень рванул вперед, оставив за собой на полу бороздки от когтей. В два больших прыжка он преодолел расстояние, отделявшее его от жертвы, рас-пахнул пасть и сделал третий — решающий.
Гена выжидал до последнего. Он хотел быть уверенным, что дробь попадет именно в глаз. Он хотел победить. Наде-ялся победить. Но как всегда, каким бы простым не был твой план, жизнь непременно вносит свои коррективы. Глубокие царапины, оставленные оборотнем на стволах ружья, не вы-держали очередного выстрела и как только Гена нажал на спусковой крючок Молчановская двустволка с грохотом взо-рвалась.
Яркая вспышка мелькнула перед глазами Володарова, а после он почувствовал, будто волна огня окутывает его лицо и потерял сознание.
Это был тяжелый день. Очень длинный и тяжелый день, за который Володаров дважды умудрился оказаться на во-лоске от смерти. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Лежа на холодном полу разрушенной церкви, Гена медленно приходил в себя. С каждой минутой он все отчет-ливее осознавал, как же сильно устал. И боль только под-крепляла эту мысль. Боль любых сортов и оттенков, колю-щая, ноющая, тянущая, резкая и тупая. Спроси какую угод-но, у него был полный набор.
Глаза открывать Гена не спешил. Последним, что он пом-нил, был взрыв ружья. Неизвестно, что случилось с оборот-нем и как он отреагировал на такой спецэффект, а потому следовало проявить осторожность. Сквозь темноту век он мысленно прощупывал себя на предмет травм, которые мог получить уже в бессознательном состоянии. Ничего нового, кроме саднящей скулы и лба не обнаружилось. Тогда он пе-ревел свое внимание вовне. Гена напряженно вслушивался в обложную тишину, наполнившую церковь. Настораживаю-щую и подозрительную тишину, которая никак не сочеталась с боем, происходившим всего несколько мгновений назад.
Любопытство пересилило страх и Гена решился открыть глаза. Глаза, судя по всему, имели на этот счет иное мнение и не открылись. Веки будто срослись друг с другом и ни в какую не хотели размыкаться. Это был волнующий опыт. Можно даже сказать пугающий. Гена не знал, что было страшнее, сразиться в замкнутом
Отважившись разрушить свой образ мертвеца, Гена поше-велился. Медленно, стараясь не привлекать внимания по-тенциального противника, он поднес руку к своему лицу. Все встало на свои места, когда его пальцы наткнулись на длин-ный порез, шедший поперек лба. По всей видимости осколки ружья, разлетевшиеся во время взрыва во все стороны, рас-секли кожу и кровь, залившая глаза, успела запечься, пока он лежал без сознания. Теперь эта корка, склеивавшая рес-ницы, не давала векам раскрыться.
Решив не спешить, Гена опустил руку и немного подо-ждал. Он хотел понять, был ли рядом с ним кто-то, кто мог заметить его движения и узнать его реакцию. Вариантов бы-ло не много. Либо молчановская неуместная шуточка, при-правленная смешком с хрипотцой, либо рычание и клацанье желтых зубов оборотня. Гена искренне наделся на первое, но не исключал второго. А в итоге получил вообще ничего. Все та же кромешная тишина.
Гена разлепил глаза. Несмотря на то, что неопределен-ность пугала его до чертиков, он отважился на этот поступок и не пожалел. Под давлением пальцев корка на веках захру-стела и разошлась, глаза открылись и наступило облегчение. А за ним незамедлительно последовало еще одно, когда Ге-на повернул голову и увидел лежавшего в полуметре голого Сирого. Что конкретно это могло означать он пока еще не знал, но во всяком случае с человеком воевать куда легче чем с пуленепробиваемым оборотнем.
Гена попытался, не вставая, дотянуться до спины Сирого, но не смог. Не хватило длинны руки. Тогда он попробовал подняться, но и здесь его постигла неудача. Пролежав на холодном полу гораздо дольше, чем следовало, Гена осо-знал, что чертовски замерз и как только задубевшие мышцы его ног сократились, их тут же сковало болезненной судоро-гой.
«Нет, лучше еще полежу, — подумал он, стискивая зубы».
Пока утихала боль в ногах, Володаров как мог осмотрелся по сторонам. С того места, где он лежал, Молчана было по-чти не видно. Его перекрывал Сирой. Было понятно, только то, что он сидит в странной позе, облокотившись спиной о стену и завалив голову на бок. Жив или мертв, еще предсто-яло выяснить. Зато тело Зинаиды Петровны просматрива-лось отлично. Задравшееся пальто и скомкавшаяся от паде-ния юбка обнажили тонкие бледные ноги, испещренные темными узелками варикоза. С другой стороны, из пальто виднелся огрызок шеи, все та же бледно-серая кожа резко оканчивалась ужасной темно-красной раной из которой сви-сали обрывки мяса на куске позвоночника.
«Баба Яга костяная нога, — Гена отвернулся».
Через пару мучительных минут он сел и принялся расти-рать успокоившиеся икры, возвращая утраченное кровооб-ращение. Несмотря на кажущуюся простоту, это занятие требовало определенного навыка, ведь если допустить ошибку, сойти с тонкого равновесия между напряжением и расслабленностью, то судорога возвращалась моментально. Гена не раз попадал на подобную акцию «две по цене одной», а потому был научен горьким опытом.
Разминая ноги, Гена подполз поближе к Сирому, лежав-шему на боку, положил руку на худощавое плечо, перевер-нул его на спину и выдохнул в отвращении. Сирой был мертв, в этом не было никаких сомнений. Его лицо походило на кровавое месиво, под стать горлу ведьмы. Оно было рас-сечено наискось большим осколком ствола молчановского ружья, который, по-видимому, при взрыве попал оборотню прямо в разинутую настежь пасть. Теперь, когда Сирой сжался в размерах, снова приобретя человеческий облик, этот осколок под давлением вскрыл его лицо изнутри, словно банку консервов.