Каменное сердце
Шрифт:
Фло взглянула на гроб отца, отвернулась, снова посмотрела туда. Хэлли перегнулась через Марию и погладила девочку по колену.
— Ангелы забирают твоего папу на небеса, — прошептала Хэлли. — Скажи это брату.
— Ангелы забирают папу на небеса, — громко сказала Фло Саймону. Он кивнул, но лицо его по-прежнему было нахмурено.
Отец Хоукс начал службу, и Мария почувствовала, как слезы потекли по ее щекам. Она хотела стереть их, но Фло держала ее за одну руку, а Хэлли — за другую. Мария представила, что должна была чувствовать в этот момент Софи. Воображение рисовало ей, как
Тюрьма находилась всего лишь в нескольких милях отсюда, вниз по дороге. Похоронная процессия должна была пройти мимо нее к кладбищу. Мария подумала, что Софи может увидеть в окно людей, несущих гроб с телом ее мужа, и лимузины, в которых едет ее семья. Она не знала, будет ли сестра плакать или чувство облегчения, освобождения от власти Гордона, пересилит скорбь. Все улики говорили о том, что Софи убила Гордона преднамеренно, однако сама она в этом никому не призналась.
Никому, кроме Марии. Мария помнила, как спросила сестру, хотела ли она убить мужа, и та ответила, что хотела.
И все же Софи и Гордон прожили в браке двенадцать лет, у них было двое замечательных детей, поэтому Мария не могла не признать, что где-то в душе Софи очень любила его.
Внезапно до ее слуха донеслись громкие рыдания. Мария огляделась вокруг. Она увидела, что в толпе людей позади нее стоят Дункан с женой. На мгновение их глаза встретились, потом она отвернулась. Рыдания послышались снова — это был Эд, стоявший по ту сторону гроба. Его рот был безвольно распахнут, а по подбородку бежала слюна. Мария вспомнила, как Эд называл Гордона Клещиком на том злополучном празднике, после которого Гордон так избил Софи, что она оказалась в больнице. Мария почувствовала, как слезы высыхают у нее на щеках. С каменным лицом она смотрела прямо перед собой. Неожиданно Мария осознала, что из всех Дарков и Литтлфильдов только она, Фло и Саймон не плакали — вероятно, потому, что они трое были ближе всего к истине.
— Никогда не забуду, как они игнорировали нас на похоронах, — произнесла Хэлли часом позже, когда они вернулись в ее дом. Из-за сложившихся обстоятельств они решили не приглашать никого из присутствовавших на кладбище на традиционный кофе с пирогом. — Можно подумать, что мы рады всему этому.
— В конце концов, Гордон был их сыном, — произнес Питер.
— То же самое я говорил ей, — сказал Джулиан. Как обычно, он не отходил от Хэлли на расстояние больше фута. — Должно быть, нелегко потерять своего единственного ребенка.
Нелл потихоньку заглянула в кабинет, где Саймон и Фло смотрели по телевизору игровое шоу, а Энди играл в кубики.
— Меня поражает то, что Саймон и Фло не проявляют никаких чувств, — сказала Нелл. — Я тревожусь за них.
— Думаю, они очень храбрые, — сказала их бабушка.
— Они просто не знают, что им чувствовать, — заметила Мария. — Они совершенно запутались. Дети любили отца, но в то же время видели, что он делал с их матерью. Я уверена: они знали, что происходит в их доме.
— Как они могли это знать? — спросила Хэлли. — Даже мы, взрослые, ничего не знали.
— Они же жили там, — ответила Мария, глядя матери прямо в глаза.
— Они могли видеть, как Софи застрелила Гордона, — тихо сказал Питер. — И уж наверняка они слышали выстрелы.
— Мы не знаем, что там произошло! — закричала Хэлли. — Господи боже мой! Если она застрелила его, то где же пистолет?
Все посмотрели на нее с сочувствием, не желая спорить.
— Пойдем, дорогая, — предложил Джулиан. — Давай присядем и выпьем что-нибудь.
— Выпьем? — презрительно переспросила Хэлли, давая понять, что само предложение о выпивке до полудня кажется ей оскорбительным.
— Я настаиваю, — сказал Джулиан, уводя ее.
— Вы можете в это поверить? — спросила Мария, когда мать вышла из комнаты. — Софи сидит в тюрьме за убийство Гордона, а мама так чертовски обеспокоена тем, что скажут люди, что нам надо чуть ли не заливать выпивку ей в глотку.
— Успокойся, — произнес Питер.
— Может, будь она повнимательнее, ничего этого бы не случилось. Гордон издевался над Софи много лет, а она даже не могла обратиться к матери за помощью, — сказала Мария, думая о том, какой одинокой должна была чувствовать себя ее сестра и как та боялась довериться кому-либо. Потом в ней вспыхнул гнев на Питера и Нелл, в особенности на Нелл. Почему она не обратила внимания на то, что происходило у нее под носом?
— Софи всегда защищала вашу мать, — мягко произнесла Нелл. — Еще с тех пор, когда все мы были детьми. Помнишь, Мария?
— Конечно, я помню, — выпрямила спину Мария.
— Возможно, Софи не хотела обременять ее своими трудностями, думала, что она этого не перенесет.
— Или же что мать будет ее стыдиться, — предположила Мария. — Мама всегда четко давала понять, что она может принять, а что нет. Уж точно она не приняла бы того, что Софи позволяет мужу издеваться над собой.
— Ты хочешь сказать, она не приняла бы того, что Гордон издевается над ней, — поправил ее Питер.
— Нет, я вовсе не это хочу сказать, — заметила Мария, повысив голос. — Не старайся подменить мои слова своими, Питер. Я хотела сказать, что в этой ситуации мама в первую очередь стала бы критиковать Софи.
— Не надо ненавидеть ее, — произнес брат. Он сел и обхватил голову руками. — Нам и так достаточно плохо, не хватало только, чтобы мы возненавидели друг друга. Я знаю, ты считаешь, что я должен был обратить внимание на то, что происходит, и позаботиться о Софи.
— И почему ты этого не сделал? — спросила Мария. Из-за паники, которую она ощущала внутри, ее голос сорвался.
— Боже, Мария, — сказала Нелл, прозрачная кожа которой порозовела, словно ее лихорадило. — Питер любит Софи не меньше, чем ты, и я тоже. Мы просто ничего не знали. На самом деле тебе лучше смириться с тем фактом, что ситуация ухудшилась, когда ты вернулась домой. — На последних словах Нелл задохнулась, словно не собиралась произносить их.
Мария судорожно выдохнула и присела рядом с Питером, так, что их колени соприкоснулись. Нелл озвучила то, что не решалась высказать Мария: отношения Софи и Гордона ухудшились после того, как она приехала в Хатуквити. Иначе почему они ничего не заметили раньше?