Каменные скрижали
Шрифт:
— Муссон! — крикнула Маргит и, подбежав к окну, открыла его настежь. Сквозь проволочную сетку до них долетел холодный ветерок, плеск идущего дождя и прекрасный запах пробужденной земли, которая начинала утолять жажду. Небо и земля дрожали в трепетном свете, казалось, слышен был далекий бой барабана и видно, как поблескивают следы огненных мечей. Индийцы, съежившись, замотанные в полотнища, перебегали улицу в поисках убежища. Худые, обнаженные ноги гасили наполненные сиянием лужи. Фигуры эти напоминали туловища из страшных сказок, которые бегают по
— Наконец-то можно дышать, — сказала Маргит, встав на колени над лежащим Иштваном. Ее тело принесло с собой свежесть обмытого неба. — Мне хочется сейчас выскочить под этот огненный дождь, пить холодные искры, которые сеет ветер. Я хотела бы танцевать для тебя… Если бы ты мог понять, как прекрасен мир, когда тебя любят. Встань и хотя бы подойди к окну.
Он обвил ее руками, прижался к губам, повалил в постель.
— Я отдам весь мир, лишь бы только тебя иметь, — это звучало как клятва. — Отдам все, все… Маргит.
Через открытое окно вливалось слабое мерцание молний и далекие раскаты грома, похожие на отзвуки артиллерийских залпов. Порывы ветра приносили сильный запах цветов, мокрого сена и стен, гремели на плоской крыше. Огромные листья бананового дерева хлопали, как наполовину свернутые паруса, отсвечивая желтым и зеленым.
— Завтрашний день будет наш, — радовалась Маргит, — в такую погоду им придется прервать полеты, не будет никакой делегации.
Как она в такую минуту может об этом думать — Иштван удерживал руками девушку, которая, увидев, что небо посветлело, а дождь прекращается, уже встала.
— Пойду в мою спальню. Они проверят, спала ли я там — Можешь смеяться, что это глупая хитрость, поскольку они знают, что ночь мы провели вместе, но надо хоть как-то приличия соблюсти. Иштван гладил ее спину. Она в нерешительности сидела на краю тахты.
— Надеюсь, ты не оставишь меня одну? А может, уже хочешь спать? И доволен, что наконец-то от меня изба вился? Вся тахта для тебя одного, правда, какое удовольствие? — приставала Маргит, уходя, пока он не бросился ее догонять. Босые ступни зашлепали по каменному полу. Когда он ее настиг и обнял, девушка приказала:
— Вернись и закрой окно, дождь льет в комнату… — Прижавшись к нему, шепнула на ухо: — А потом приходи… Но только на минутку.
Часть вторая
VII
Короткий, сильный дождь, который хлестал ожившую зелень и стучал по широким качающимся листьям банановых деревьев, неожиданно прекратился. Солнце горело в бесчисленных лужах. Скворцы ныряли в прибитые дождем травы, озорно посвистывая, набивали свои клювы промокшими, неспособными убежать насекомыми. От земли исходил запах буйной жизни, рвущейся к солнцу в начинающем ферментировать гниющем слое, разносилось сладковатое зловоние как из вазы, в которой давно не меняли воду.
Иштван вздрогнул, когда его обрызгали тонкие веточки лиан, которые он задел
Иштван бездумно стряхивал рукой большие капли со светлого пиджака, они впитывались темными пятнами. Из садика от одичавшего газона на площади доносился запах мокрых растений, душный и оседающий влажной дымкой.
Когда Тереи выводил автомобиль из гаража, неожиданно появился чокидар и, неловко придерживая длинный нож, который высовывался у него из-за пояса, и клубки пряжи с воткнутыми спицами, начал помогать советнику маневрировать, подавая знаки пальцем.
— Сааб, — сказал он, наклонившись к раскрытому окну и тяжело дыша, — я женюсь… У жены Кришана есть подруга. Не повысит ли мне сааб зарплату на несколько рупий?
— Посмотрю. А где она живет?
— На барсати… Сейчас тепло. О, я вам благодарен, что вы наградили меня за верную службу. Я сторожу на пороге дома. И не сплю.
— А как будет после женитьбы?
— Тем более не засну, — улыбнулся он, счастливый оттого, что сааб выразил готовность выполнить его просьбу и благосклонно шутит.
Иштвана тронуло доверие слуги. Я не только их кормлю, одеваю, но они на мне строят все свое будущее, под моим боком создают гнезда, ищут счастье, верят, что я могу им его гарантировать. А ведь достаточно одного письма Байчи, чтобы меня отозвали, и все рухнет… Они не принимают этого в расчет, не боятся, как мы, европейцы, смерти. А может, они попросту довольствуются малым, более доступным.
Маргит, Маргит, повторял он, словно нетерпеливой рукой дергал за звонок у закрытой калитки. Зачем ты меня так наказываешь?
Тереи только сейчас по-настоящему почувствовал одиночество, понял, как сильно он изменил свой образ жизни, отдалился от коллег, перестал показываться в клубе. Мне хватало Маргит, она была моим миром. Я забывал о днях нетерпеливого ожидания, когда она клала мне голову на плечо, вытягивалась рядом на кровати, сбросив босоножки. Ради этих подаренных ему дней Иштван и жил, только они были важны.
— И все же я ее должен увидеть, — он все подыскивал слова, окунувшись в душную тень аллеи, — мне надо с ней поговорить, ведь я же не сумасшедший, наверняка существуют какие-то конкретные причины, раз она так поступает. Ведь Маргит не такой человек, чтобы, не сказав ни слова, уйти.
Но как эхо возвращалось — она же женщина… Маргит столько раз говорила, что любит — упорствовал он, крепче сжимая руль, — и даже в последний раз повторяла эти слова как молитву, когда на прощание, погружая пальцы в волосы, я поднимал ее голову, целуя до боли.