Каменный пояс, 1978
Шрифт:
Мещеряков рассмеялся, ласково привлек мальчика за плечи. Но тот решительно отстранился:
— Я выполняю приказ командира полка.
Рота была построена. Сережа скомандовал:
— У кого рваные сапоги — три шага вперед!
Вышли многие. Стольких не запомнишь… Сережа достал из планшета блокнот и карандаш, подошел к правофланговому. Чтобы никто не слыхал, тихо спросил:
— Скажи, ты умеешь писать?
Получив утвердительный ответ, поручил бойцу:
— Запиши фамилии…
Когда маленький солдат возвратился от автоматчиков, генерал
— Давай, майор, свою заявку на обмундирование, так уж и быть подпишу…
В другой раз комполка шел с названым сыном на свой КП. И были уже недалеко от цели, как налетели «юнкерсы».
— Сережа, быстро в щель! — скомандовал Воробьев. А сам перебежками — к блиндажу.
Самолеты еще не отбомбились, а Сережа уже был у КП. Он видел, как бомба ударила в блиндаж, как в воздух поднялись земля и обломки бревен.
Он пробовал сдвинуть с места обрушившуюся балку, преградившую вход в блиндаж. Но слишком мало было у него силы…
Мальчик бросился к саперам.
— Там, — еле переведя дух, крикнул он, — папа!..
Саперы побежали к блиндажу командного пункта. Откопали Михаила Даниловича, он был ранен и контужен.
За спасение командира полка комдив вручил Сереже медаль «За боевые заслуги». Было это 27 апреля 1943 года и шел тогда солдату-гвардейцу седьмой год…
Фронтовой путь юного солдата закончился на Магнушевском плацдарме, в Польше.
По случаю вручения Сталинградской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова гвардейского знамени состоялся торжественный обед. Были тосты, песни и отчаянные пляски. К воспитаннику 142-го гвардейского полка Сереже Алешкову подошел командующий армией.
— Что же мы спляшем с тобой, герой?
— Сесетку, — ответил Сережа.
Он еще плохо выговаривал отдельные буквы, но плясал тогда с прославленным генералом, по отзывам однополчан, отменно. И тогда же Василий Иванович Чуйков подарил ему маленький браунинг системы «Вальтер». И еще распорядился командующий армией послать воспитанника полка в суворовское училище в город, где родилась его названая мать Нина Андреевна и который защищала вместе с Михаилом Даниловичем, в Тулу.
…И началась учеба. Сначала в суворовском училище, потом в военном, затем в Харьковском юридическом институте…
Юрисконсульта объединения Челябоблтрикотажсбыт «Уралочка» Сергея Андреевича Алешкова я встретил, когда отмечали семидесятилетие его отца.
— Дорогой папа!..
Был его тост самым длинным в тот праздничный вечер, а выслушан с затаенным дыханием.
«Я очень рад, что мне выпала великая честь в генеральном наступлении на Берлин принимать участие в боях, управляя грозным огнем 2-го дивизиона, 416-го минометного полка, который был оперативно подчинен Вам, товарищ полковник Воробьев…»
Превратности
Бои с каждым днем принимали все более ожесточенный характер. Расход боеприпасов во всех частях был большим. А в 47-й гвардейской, пожалуй, в особенности: дивизия, как всегда, находилась на трудном, решающем участке.
Теперь для заместителя комдива по тылу полковника Воробьева не было задачи важнее, чем бесперебойное обеспечение полков снарядами и патронами. Но армейские тылы безнадежно отстали.
Воробьев обратился за помощью к члену Военного Совета армии генералу Семенову, отвечавшему за состояние армейского тылового хозяйства. Он ответил:
— Сейчас все наши склады в Люблине. А транспорта под рукой нет. Если организуете свой, я напишу записку начальнику артиллерийского снабжения; пусть отпустит боеприпасы в любом количестве, на всю заявку дивизии.
Такую записку член Военного Совета действительно написал. Воробьев с ней — к комдиву полковнику Шугаеву:
— Василий Минаевич, разрешите взять часть «студебеккеров» под боеприпасы, а то что я на ЗИС-5 вывезу…
Комдив задумался. «Студебеккеры» использовались в качестве артиллерийских тягачей. А что, если немцы снова нажмут? Без тягачей тогда придется туго.
— До Люблина километров сто, обернуться мы можем быстро. К тому же противник ведет себя сносно, — убеждал Воробьев.
И комдив разрешил забрать «студебеккеры».
Случилось, однако, то, чего опасались: немцы вдруг снова полезли. Да так — невзирая на потери…
Гвардейцы сорок седьмой стояли мужественно, враг ничего не мог поделать с ними. Но вот у правого соседа — подразделений 1-й Польской армии — создалось тяжелое положение.
Командарм распорядился перебросить часть тяжелых орудий в помощь польским дивизиям. А некоторые орудия — без тягачей…
Когда об этом стало известно командующему армией, тот возмутился. Вызвал виновников — заместителя комдива 47-й по тылу полковника Воробьева и начальника артиллерии полковника Казакова. Офицеров наверняка ждали неприятности.
Но утром, как и рассчитывал Воробьев, пришли машины с боеприпасами. Соседи 47-й и справа и слева: «Дайте снарядов!» Сорок седьмая не жалела, выручала. Немцев отбросили на всех участках плацдарма.
Воробьева и Казакова снова вызвали к командующему армией. Но теперь уже — за получением наград. Обоим были вручены ордена Отечественной войны первой степени — за инициативу, военную предусмотрительность…
16 апреля началась Берлинская операция. 8-я гвардейская очень скоро уткнулась в «замок Берлина», как геббельсовская пропаганда называла Зееловские высоты.