Каменный пояс, 1987

Зыков Юрий Григорьевич

— Уйти тебе от отца надо.

— Куда уйдешь? Да и негоже так: отца, мать бросать. А разве это грех, что отец богаче других. Не ворованное же богатство-то, трудом нажитое.

— Трудом-то трудом, Даша, только вот чьим?

Она стояла перед ним, чуть опустив голову, такая желанная и чужая. Василий осторожно обвил ее руками. Она откинула голову, подставляя лицо с закрытыми глазами.

— Поженимся давай! — выдохнул Василий после долгого поцелуя.

— Если б можно было, — с горечью ответила она и заплакала.

Когда Василий вернулся домой, Степанида спросила:

— Что это тебя Дашка Ячменева обхаживает?

— Не знаю, — уклончиво

ответил Василий.

— Смотри, не в тот огород камушки бросаешь. — В голосе матери звучали незнакомые сыну нотки.

Слова ее обожгли Василия, и он долго не мог заснуть. Думал и думал. Метался. Укорял себя, что раскис перед кулацкой дочкой.

* * *

Весной 1919 года Центральный Комитет РКП(б) выдвинул лозунг «Все на борьбу с Колчаком!» В. И. Ленин пишет тезисы о положении на Восточном фронте. Сюда направляются 20 тысяч коммунистов, свыше 3 тысяч комсомольцев. Красная Армия перешла в решительное наступление и к лету подошла к Уралу.

Колчак стремился стабилизировать фронт. В уезды и волости ушел приказ: мобилизовать всех годных к несению службы мужиков двенадцати призывных возрастов.

Погожим днем собрался в Гнутово сход.

Мужики хмурились. Раздавались голоса: «Навоевались, хватит! Нечего нам делать с Колчаком».

Писарь зачитал приказ о призыве. Затем заговорил Ячменев:

— Граждане! Рушится вера православная, идет на нас сатанинское войско отнять нашу землю и дома. Постоим за веру, власть верховного и наши поля. Да поможет нам бог.

Ячменев запрокинул голову и истово перекрестился.

— А сам-то постоишь? — выкрикнули из толпы. — Небось не собираешься на войну-то?

В задних рядах загудели. Разноголосый гул ширился, рос. Ячменев осуждающе посмотрел на старосту с писарем. Прокуров стукнул тростью по столу и крикнул в толпу:

— Чево разгавкались? Розог захотелось?

Гул смолк, люди теснее прижались друг к другу, под взглядом старосты многие опустили головы.

— Завтра утром чтобы все были в волости. Кто не явится — узнает кузькину мать.

Хмурыми и злыми расходились мужики со схода. Братья Толстиковы по дороге завернули к Пьянковым.

— Ну вот, ребята, и настал подходящий момент, — усаживаясь на телегу, начал старший Толстиков. — Лучшего не придумаешь. Народ недоволен мобилизацией. По дороге в Шадринск и уговорим мужиков.

* * *

Правление Николаевской волости — большой дом из кондовой сосны — в конце села, напротив церкви и школы. Волостной старшина Бобин и урядник Антропов с саблей на левом боку с утра томились в правлении, поджидая призывников.

— Боюсь я за мужиков, — говорил уряднику старшина. — Больно народ вольный стал. В каждой деревне заводилы. В Чудняковом — Алешка Мотовилов, здесь — Петрушка Ежов, в Гнутово — тоже хватает смутьянов.

Урядник осоловело посмотрел на пробор старшины, хлопнул нагайкой по голенищу, прохрипел:

— Не бойсь, Павел Федорович, согнем в бараний рог.

Между тем крестьянские телеги и возки все плотней обступали волостное правление. Начальство вышло к мужикам, не скупилось на призывы и угрозы. Шумный обоз с песнями и плачем вышел из Николаевки и запылил на север. У Савельего болота, в четырех верстах от Михайловки, остановились кормить лошадей. Здесь и произошел раскол. Большинство не захотело ехать дальше. Лишь одинокие подводы деревенских богачей тронулись к Шадринску, остальные спорили:

— Разойтись по лесам — и все…

— Нельзя расходиться, — уговаривал мужиков Алексей Мотовилов. — Переловят и передавят, как мух. Вооружаться надо и создавать партизанский отряд. Пусть тогда сунутся!

Его поддержало большинство. Решили подводчиков отправить по деревням за имеющимся оружием. Сбор назначили у Мануйкова балагана, где оставили пост из семи человек. Место для расположения отряда предложил Ежов. С ним согласились, и шумной ватагой направились в глубь леса.

Вечерело. Разогретая за день земля дышала жаром. Легкий ветерок скользил по верхушкам деревьев, но не приносил желанной прохлады. Дубрава — лесной массив, раскинувшийся на сотнях гектаров между Николаевкой, Песчанкой и Михайловкой. Стояли здесь плотной стеной березы и осины, низины заросли непроходимыми кустами тальника, камыша и осоки. Были здесь глухие и укромные уголки — пристанища беглых каторжан и конокрадов. И единственная дорожка называлась воровской. Вот по этой дорожке и вел Егор мужиков.

Расположились на лесной поляне в урочище Ржавцы. Измотавшиеся за день люди сбивались в небольшие группы, разводили дымокуры, закусывали наспех и устраивались поудобней на ночлег. А когда небо вызвездило и над вершинами берез поднялась луна, поляна угомонилась; кое-где только раздавался богатырский храп и сопение. Не спали часовые, до звона в ушах выслушивали ночь с ее неразгаданными шорохами.

Не успела догореть вечерняя заря, как заалел восток, потускневшие и сникшие звезды растаяли в свете дня. С новой силой закричали умолкнувшие под утро лягушки, засвистели перепелки, вразнобой зазвучал лес птичьими голосами. Ожила лесная поляна. А когда солнце осушило росу, к расположению стали подходить из деревень мужики. Из Гнутово Василий Пьянков вернулся с Алексеем Юферовым, его братом Иваном и однополчанами Ефимом Кузнецовым, Федотом Мурашовым и Ефтеем Масленниковым. Все четверо дезертировали из колчаковской конной разведки и явились в отряд на конях, с карабинами, шашками и запасом боевых патронов. С Алексеем Павловичем Мотовиловым из Чудняково пришел Николай Пястолов, тоже бежавший от колчаковцев, на коне, с оружием.

Он рассказал, что в Верхней Тече спрятал под часовней семь боевых винтовок и два ящика патронов.

Шли люди из других деревень, кто с дробовиком, кто с саблей или ножом, кто с кистенем или дубинкой.

Когда совсем ободняло, состоялось первое лесное собрание. Его поручили вести Мотовилову. Алексей Павлович влез на дощатый настил телеги, обвел взглядом толпу и крикнул:

— Товарищи!

Мужики смолкли, потянулись к телеге и уставились на него десятками пытливых глаз. А он продолжал:

— Мы решились на смертельный бой с колчаковцами! Наша задача — поставить врагу надежный заслон здесь, в его тылу. А чтобы действовать, нужна организация, порядок и оружие. Оружие добудем, порядок зависит от нас. Предлагаю выбрать достойных командирами.

Мотовилов смолк, смахнул рукавом пот. Люди запереговаривались, зашумели, раздались возгласы:

— Мотовилов пусть будет… Ежова Петра запиши… Игната Первушина… Василия Пьянкова…

Председателем ревкома избрали Алексея Мотовилова, заместителем — Игната Первушина, командиром роты — Василия Пьянкова [3] .

3

По свидетельству непосредственного участника событий В. Е. Абрамовских.