Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников
Шрифт:
Когда мои друзья были заняты, я отправлялся на прогулку один. Однажды в воскресенье я пошел к горам мимо небольших аккуратных земельных наделов. Вокруг простирались рисовые поля. На них работали крестьяне. Они тащили за собой плуги, корзины с навозом. Некоторые поливали и рыхлили почву. Это были мастера своего дела. Они укладывали в землю семена с точностью художника.
В полях пожилые женщины пропалывали грядки. Они часами стояли в согнутом положении. Видны были только лишь их спины и похожие на зонтики соломенные шляпы.
Работа
Никогда раньше я не завидовал пожилым женщинам. Я направился вперед по грязной дороге, прошел мимо привязанного к дереву быка с кольцом в носу. Он старательно отгонял от себя хвостом мух. Бык особенно ни над чем не задумывался. Здесь под деревом текла его жизнь. Рана в носу давно зажила, и кольцо не вызывало боли. Если бы кольцо вытащили, бык мог бы пойти куда глаза глядят, а мог и остаться на месте, продолжая помахивать хвостом. Ему было хорошо. Обстоятельства его не волновали. Покой и согласие – вот что являлось самым важным.
У подножия горы дорога расширялась. Я уже шел по гравию. Впереди в нескольких ярдах начинался подъем. Ступени шли рядами под густыми деревьями, которые образовывали своеобразные арки. На середине пути мне встретилась женщина с желтым зонтиком. Она несла на спине ребенка. Больше людей вокруг не было видно.
На мгновение я почувствовал себя одиноким. Мне захотелось пойти с этой женщиной. Нам не нужно было говорить. Мне просто хотелось чувствовать ее рядом с собой, смотреть на ее ребенка. Я знал, что он не стал бы безвольно висеть на матери. Он цеплялся бы за ее спину – крошечная обезьянка со сверкающими глазками.
Пройдя под верхней аркой, я вышел на площадку, где стояли храмы и усыпальницы. Их крыши и резные стены освещал лунный свет. Часть одного из фасадов украшали золотые драконы. На другом красовались львы с человеческими лицами. Третий украшали изображения уток и цветов. У входа на площадку старик с девочкой – вероятно, внучкой – продавали амулеты. И больше никого вокруг, только эти двое – старик и маленькая девочка. Здесь солнце и ветви деревьев разрисовывали землю лучами света и тенями. Здесь ветерок гулял среди решеток и древних строений.
Купив один из симпатичных амулетов, я направился к зданиям. У входа в главный храм висело множество фонариков. В центре находились самые большие – красные, черные и золотистые. Я удивился, что вокруг было так мало людей. Впрочем, это был отдаленный район. К тому же утро только наступило. Между деревьями снова мелькнул желтый зонтик и исчез за пагодой.
Я взошел на ступеньки храма и заглянул внутрь. Что-то возвышенное заключалось в этом святом месте… Блестящие полы и темные коридоры замерли в тишине, в которой раздавалось лишь легкое эхо прошедших веков. Казалось, вокруг все замерло, словно храм давно чего-то ждал. Я снял обувь и вошел.
Внутри было прохладно. Я опустился на колени перед большой округлой статуей Будды. Какое мирное выражение лица божества! Почти… ну да, немного чопорное, потому что у него не было никаких проблем. Около часа я сидел, поджав под себя ноги, и медитировал. Я не понимал всех различий между буддизмом и национальным синтоизмом. Я хорошо знал простые различия между ними, но более серьезные мысли путались в мозгу шестнадцатилетнего юноши. Я выбрал и вцепился в те понятия жизни после смерти, которые мне больше всего требовались.
Но в тот момент сложности богословия не имели никакого значения. На мгновение я оказался в другом мире и подумал: «Если смерть похожа вот на это, тогда не важно, как она придет. Она неизбежна. Через несколько лет, но так или иначе смерть придет. Это так же естественно, как то, что после цветения вишни лепестки опадают. И все-таки… есть что-то еще. Должно быть».
Какое-то непонятное чувство заставляло меня оставаться в этом храме. В этом святом месте я находился в безопасности. Мир по ту сторону гор казался нереальным. Мне хотелось остаться здесь навсегда. Ничто в храме не могло причинить мне вреда. Может быть, я мог бы стать священником. Древность, святость связывали прошлое с будущим, и я принадлежал последнему, как часть времени и земли. Наверное, я мог бы… Да, мог бы посвятить свою жизнь служению Богу.
Наконец я встал и вышел из храма. На ступенях сидел бритый человек в халате. Опустив голову на руки, он, казалось, внимательно наблюдал за окружавшими площадку деревьями. Я немного поколебался, заговорить с ним или нет, но так и не решился. Лучше было не отвлекать его от мыслей.
Когда я проходил мимо, он вдруг любезно произнес:
– Доброе утро, летчик! Ты из Оиты? – Да, в резерве, господин, – ответил я и, не зная, что еще сказать, замолчал. – Я пришел сюда… Здесь очень красиво. Сюда приятно приходить.
– Куда ты идешь? Торопишься?
– Нет, достопочтенный господин, я не тороплюсь. У меня свободный день.
– Тогда почему бы тебе не посидеть со мной немного? Понаблюдаем за деревьями и облаками вместе.
Поклонившись, я представился. Когда-то я чувствовал себя неловко перед незнакомыми людьми, особенно старшими, но все изменилось. Сейчас было уже глупо сомневаться или стесняться. Сидеть в тишине и чувствовать рядом присутствие этого человека было приятно.
Через некоторое время он начал задавать мне вопросы: где мой дом, как давно я стал летчиком. И наконец, он спросил: