Камни Юсуфа
Шрифт:
Попробовав предложенные Витей лакомства — изюм, лукум, фиги, — Андома уехал вполне довольный и полный радужных ожиданий. Накануне свадьбы он собрал к себе в Слободе своих соратников на пир. В доме же невесты все приготовления, как только он отъехал, прекратились. Княгиня Вассиана сказала изумленному Вите, что князь Андомский в этот дом заедет только завтра утром и вряд ли увидит что-либо, кроме того, что уже видел, а больше наверняка никогда не вернется, так что нечего суетиться зря. Чекисту же, который все более входил в доверие, вместе с Гарсиа надлежало в ночь перед венчанием проникнуть на царские конюшни
— И для чего это нужно? — не понял Растопченко, заглядывая в сумку со снадобьями.
— Для чего? — переспросила его княгиня и как-то недобро усмехнулась. — Для того, чтобы, выставившись на посмешище всей Москве, Андома сам себя на плаху спровадил. Он за конюшни царские в ответе. И не приведи Господь, если на государя колдун какой порчу через лошадей наведет, не сносить тогда Андоме головы, что не углядел. А он как раз пировать собирается с сотоварищами своими. Значит — голова с плеч. Да еще под всеобщую потеху с кликушей. Но проникнуть на царские конюшни не просто, — предупредила она Витю. — Если ты мне, свен, и на этот раз послужишь без упрека, то как свадьбу «отгуляешь», считай, готова я все обещания свои исполнить. Гарсиа отправится в дальний путь до вашего царства, сходит в то высокое здание… как оно называется? — спросила она присутствовавшего при разговоре испанца.
— «Банк оф Нью-Йорк», государыня, — ответил капитан.
— И привезет тебе то, что ты просишь, — кивнув головой, закончила княгиня. — В Слободу отправишься с де Армесом. Действовать станет он, а ты помогать будешь. Но помни, если попадетесь, с Гарсиа-то ничего не станется, а ты с головой расстаться можешь. Не боишься?
— Когда это русские чего боялись? — с деланным безразличием пожал плечами чекист.
— На рожон тоже не лезьте, — покачала головой княгиня. — Все должно быть тихо и скрытно.
Как только завечерело, Витя и де Армес снова отправились знакомым трактом в цареву Слободу. На этот раз Витя тоже переоделся монахом, и оба шли пешком в полном молчании. Дойдя до Троицкой лавры, потолкались для отвода глаз перед собором, в толпе нищих и паломников, ожидавших вечерней службы. К полуночи добрались до Александровской Слободы.
Все здания в Слободе, включая и царский дворец, были темны — ни огонька. Вдруг в некоторых окнах появились какие-то искорки, быстро увеличивающиеся и умножающиеся. Превратившись в яркие огни, они потянулись цепочкой от окна к окну, покачиваясь и двоясь, троясь за тусклыми кусочками разрисованной слюды. Огни блуждали по всему второму этажу из покоя в покой.
— Царь со своими телохранителями из дворцовой церкви возвращается, — объяснил удивленному Вите де Армес, впервые за несколько часов подавший голос. — Каждый вечер они так ходят. Молодцы его все в черных рясах, что на кафтаны свои золоченые набрасывают, да в высоких шлыках на головах, иноки смиренные. Вот так и бродят с зажженными светцами по ночам, еще на улицу выйдут… Но потом успокоятся все, — уверенно добавил Гарсиа, — царь ко сну отойдет, а опричники на пир к Андоме поторопятся. Пошли, надо нам поближе подбираться.
Недавно отстроенный новый дворец государя Иоанна Васильевича был тщательно укреплен, дабы уберечь русского самодержца от посягательств лихих затейников.
Его окружал высокий насыпной вал, а глубокий ров перед ним был вырыт по всем правилам фортификационной науки.
Царские конюшни располагались недалеко от дворца, рядом с печатным двором и жилищем наборщиков. Но добраться до них оказалось нелегко. Витя не сомневался, что Гарсиа, конечно, разведал все заранее и повел его проверенным путем, но тем не менее, пришлось ему попотеть, пробираясь по узкому, как нора, тайному проходу в укреплениях, служившему для связи с наружным миром на случаи осады и для высылки лазутчиков к неприятелю.
Наконец, изрядно ободрав коленки, локти и ладони и набрав полные уши земли, Растопченко вслед за Гарсиа вывалился из тайного хода на внутренний двор. Вокруг царили темнота и тишина — ни звука. Витя попытался выковырять землю из ушей, но заниматься этим было некогда. Прячась за различные пристройки, испанец уже пробирался к конюшне и звал Витю с собой.
У входа в конюшню стояли стражники. Зайдя с тыла, Гарсиа осторожно отодвинул подпиленный заранее столбик и, как змея, ловко проскользнул в образовавшуюся дыру. Витя поначалу лезть за ним не решился, побоялся, что со своими габаритами он разворотит всю конюшню. Но из дыры появилась смуглая рука де Армеса и властно поманила Витю к себе. Тот кое-как полез.
В общем, отверстие оказалось не таким уж маленьким. Ужавшись во всех мыслимых и немыслимых местах насколько можно, Вите удалось пролезть в него без лишнего шума. Де Армес тут же сунул ему в руки пучки трав и пакетики с какой-то требухой. Их надо было привешивать к лошадям. Почувствовав чужаков, лошади заволновались.
Витя, как мог, старался не шуметь, но все-таки неловким движением сбил привешенную к стене сбрую. Она упала, звякнув бубенцами. Одна из лошадей заржала. Ворота конюшни стали отпирать, донеслись голоса стражников. Быстро рассовав куда попало оставшиеся зелья, де Армес локтем толкнул Витю обратно к лазу. Чтобы тот не застрял, подтолкнул еще раз сзади, и Витя вылетел на середину двора, как пробка из бутылки шампанского под Новый год, только пены не было.
Потирая ушибленные места, Растопченко тут же вскочил и спрятался за покосившимся сарайчиком, напоминающим дачный туалет. Здесь и нашел его де Армес.
Некоторое время они сидели, прислушиваясь. В стойлах все было тихо. Стражники, походив с факелами между лошадьми, ничего не заметили и снова закрыли конюшню. Де Армес торжествующе стукнул Витю по плечу и так же перебежками направился к потайному ходу.
Когда они снова вылезли наружу и, быстро миновав площадь перед дворцом, поспешили вон из Слободы, Витя обернулся на дворец.
На втором этаже в правом крыле в окнах горел свет и доносились удалые песни. Наверное, именно там пировал Андомский князь.
Обратно шли быстро, но с оглядкой. Московский тракт окружали глухие темные леса, в которых бродило немало шальных людишек. Да кому есть дело до двух нищих монахов-странников? К рассвету вернулись в дом купца Лопатина, который стал теперь центром подготовки к основному и завершающему мероприятию — венчанию. Витя валился с ног от усталости. Соснуть бы часок, но даже перекусить было некогда…