Канака — люди южных морей

Дамм Ганс

Группы людей одного ранга имели свой отдельный очаг, иногда и отдельное жилое помещение. Если бы член союза низшего ранга посмел воспользоваться очагом члена союза высшего ранга, он грубо нарушил бы обычай. Чинопочитание достигло в союзе Сукве таких масштабов, что в дом человека высокого ранга нельзя было войти, не доложив заранее о своем посещении и не передав для него подарка.

Этот своеобразный клуб существовал на островах Банкса и в северной части Новых Гебрид. Со временем такие же организации появились на соседних островах, заимствовавших прежде всего систему рангов и обычай закалывать жертвенную свинью. В отдельных случаях создавались такого же типа женские организации. Характерно, что в этом районе не было наследственных вождей. Дела деревенской общины вершили высшие члены союза Сукве. Они пользовались столь огромным влиянием, что ни одно важное дело не начиналось без их ведома и согласия. Но сами они не участвовали в проведении предпринимаемых дел и не несли никакой ответственности за их исход. Поэтому сановников из союза Сукве нельзя отождествлять с вождями, тем более что они не были политическими деятелями племени, и власть их распространялась только на жителей их же деревни.

Таким образом, в Меланезии наряду со старейшинами рода у исконного меланезийского населения существуют верховные вожди и окружающая их знать, состоящая из представителей населения, пришедшего туда позднее [46] . Вместе с тем на основе прежних тайных мужских союзов культового характера возникла организация светского направления с делившимися по рангу группками, имевшая значительное влияние на жизнь деревенской общины.

Помимо этих двух светских институтов большим авторитетом пользовались знахари и колдуны, которых не столько уважали, сколько боялись. Провести четкое разграничение между колдунами и знахарями не всегда представляется возможным. Знахари, как правило, лечат больных, и методы их лечения нередко основываются на реальных серьезных познаниях, тогда как колдуны занимаются преимущественно черной магией, то есть злым колдовством, иногда даже с применением смертельного яда. В принципе каждый человек может в какой-то мере творить колдовство, например привораживать. Определенные виды работ без колдовства вообще не производятся (строительство лодок, домов, а также полевые работы). Обычно навыками колдовства владеет руководитель данного вида работ. Таким образом, в сфере оккультной деятельности налицо своего рода специализация, тем более что все тайны магии передаются по наследству. Однако никакой кастовости здесь нет, потому что отдельные «рецепты» колдовства продаются за определенную мзду. Иногда знахарю или колдуну, добившемуся в своих оккультных делах успешных результатов, общественное мнение приписывает особый дар. Однако ни знахари, ни колдуны не составляли у меланезийцев особой социальной группы и не пользовались тем огромным общественным влиянием, какое имели тайные союзы и знать. В противном случае неизбежно произошло бы столкновение интересов знахарей и колдунов, с одной стороны, и тайных союзов и знати — с другой. Высшие чины союза Иниет, занимавшегося исключительно колдовством, а также союза Сукве были в то же время самыми сильными колдунами. Любопытно, что отдельные этнические группы, если даже и смешивались (например, на Соломоновых островах), то все же сохранили собственных колдунов и знахарей.

46

Вопреки проводимой здесь опять диффузионистской точке зрения власть вождей в Меланезии появилась вовсе не в связи с какой-то особой этнической волной, а в связи с внутренним экономическим развитием.

Действенной силой колдовства обладают произносимые слова, нашептываемая фальцетом формула заклинания или какое-либо символическое действие по принципу «подобное вызывает подобное». Часто символическое действие и формула заклинания связаны между собой. Так, на Новой Ирландии тому, кого хотят приворожить, подмешивают в пищу немного грязи, соскобленной со своего тела, и несколько собственных волосков. На Новой Британии к дому намеченной жертвы ворожбы подвешивают маленькую украшенную перьями «колдовскую» сумку, содержащую смесь извести, красной краски и какого-нибудь едкого растительного вещества. На полевых работах либо произносят заклинания — во время посадки, например: «Да будет таро мое таким же круглым и толстым, как луна и наши дети» или «Да будет ямс мой таким крупным, чтобы почву, как свинья, разворошил», — либо закапывают в землю большие круглые речные гальки или другие камешки причудливой формы, напоминающие какой-нибудь овощ. Но чтобы получить хороший урожай, мало одних «полевых» заклинаний. Приходится еще заклинать погоду. В средней части Новой Ирландии знахарь размалывает водянистый стебель дикого банана, лианы и другие растения и полученной смесью, к которой добавляет двух сороконожек, наполняет кокосовый орех с отбитой верхней частью. Для этой цели знахарь выбирает незрелый орех, содержащий еще только воду, которую предварительно выливает на землю. Наполненный орех он закрывает крышкой и зарывает на морском берегу в песок со словами: «Сороконожки, поднимитесь наверх! Дождь, поднимись наверх!» Теперь, подобно тому как из растений и ореха вытекла вода, из туч польется дождь. С другой стороны, подобно тому как сороконожки поползут вверх по стенам хижины, облака подымутся на горизонте. Зарывание кокосового ореха в прибрежный морской песок гарантирует действие колдовства. Иногда прибегают к помощи умершего знахаря. В потайное место в лесу прячут скорлупу огромной раковины тридакны, в нее кладут череп умершего и наливают туда воду. Мана, еще содержащаяся в черепе, должна принести полям долгожданный дождь. Лечение болезней также входит в обязанности меланезийского знахаря. Несмотря на то что знахарь, как это ныне установлено, обладает определенными медицинскими знаниями, для лечения он прибегает главным образом к колдовству, ибо, по представлениям туземцев, болезнь возникает не естественным образом, а от какого-нибудь злого колдовства.

Старая слепая Сойе сидела на корточках перед своей хижиной. Она грелась на солнце, выглянувшем наконец из-за туч после периода дождей. Сойе была погружена в раздумье, но вдруг лицо ее преобразилось. Где-то тихо стонал ребенок и женский голос успокаивал его. Затем послышались шаги, и перед старухой предстала запыхавшаяся женщина. Это была Марит. На спине она держала двенадцатилетнего сына. По озабоченному лицу Марит стекали струйки пота.

— Кто тут? — спросила Сойе.

— Это я, матушка Сойе, Марит, жена Куа, стою перед тобой. Помоги сыну моему, матушка Сойе. Его терзает злой дух. Помоги моему мальчику, помоги мне.

— Посади передо мной ребенка. Пусть он перестанет плакать, — спокойно, почти безучастно сказала Сойе.

Маленький пациент испуганно замолк. Руки старухи потянулись к мальчику. Вот они охватили его голову, чуть прикоснулись к макушке и медленно начали поглаживать уши, щеки, шею. Тихо и плавно двигались эти руки. Мальчик недвижно сидел на месте. Затем Сойе морщинистыми пальцами стала водить по плечам и предплечьям мальчика все в одном и том же направлении, от головы книзу, и наконец по туловищу и бедрам. А когда легкие ладони старухи приближались к ступням мальчика, он уже не стонал и не ощущал боли. Ладони старухи едва касались его тела. Сойе никогда не делала своим пациентам массаж. Зато она применяла весьма действенное заклинание, которое нашептывала во время колдовского сеанса:

Попугай улетел, И кукушка улетела, И бекас улетел, А теперь и болезнь улетела.

Мальчик внимательно прислушивался к заговору; успокоившись, он прижался к матери, стоявшей подле него на коленях.

— Тебе лучше, мой мальчик? — спросила Марит.

— Ему лучше. Он здоров. Можешь идти с ним домой, — голос старухи звучал спокойно и уверенно, и Марит увидела, как ее сын повеселел. Злому духу пришлось, видно, отступить.

Способ лечения, при котором болезнь как бы извлекается из ступней ног больного легким поглаживанием его тела, отличается от массажа. Во всяком случае массаж, или разминание тела, как основной способ лечения никогда не применяется. Знахарь или знахарка пытаются сначала под видом магического массирования нащупать в теле очаг болезни. Затем они стараются его обезвредить. «Возбудителей болезни» — камешки, табак, бетелевый орех, мясо животных и прочее, — которыми, по представлениям туземцев, больного околдовал какой-нибудь злой человек, после сеанса лечения показывают пациенту как вещественное доказательство его исцеления — ведь раз инородное тело извлечено, больной должен исцелиться! Хильда Турнвальд благодаря своей дружбе со знахарем Локобау и знахаркой Кидоу поняла, что такого рода лечение не шарлатанство, а некий прием. Верить в силу этого приема не перестают даже те туземцы, которые долгое время посещали миссионерские школы. Ученица Турибойру упорно утверждала, что она видела, как лечивший ее знахарь извлек из ее тела бетелевый орех величиной со сливу.

Другой весьма часто применяемый способ лечения состоит в том, что знахарь дует на пациента и выплевывает на него какую-то жвачку, требуя при этом от злого духа болезни тоном решительным и суровым немедленно покинуть тело больного. У гунантуна на побережье полуострова Газели знахарь берет в руки немного извести и имбиря, произносит заклинание, отправляет известь с имбирем в рот, разжевывает и выплевывает на пациента. Под конец он натирает больного известью. Имбирь и известь во всех частях Меланезии считаются действенными средствами против насылаемой колдовством порчи. Туземцы говорят, что имбирь «согревает» внутренности больного, доставляя ему тем самым «приятное ощущение», и полностью устраняет «сухость во рту». Это объяснение свидетельствует о том, что колдовские приемы знахаря нередко основываются на эмпирических знаниях. Локобау, когда его приглашали к больному ребенку, приносил с собой водянистый стебель какого-то особого, никому не известного вида лианы и соком его натирал голову своего маленького пациента. Нередко знахарь назначает диету, запрещая есть орехи галип, свинину и прочую пищу. У меланезийцев есть даже светила в своей области. Так, люди племени моту около Порт-Морсби на юге Новой Гвинеи своим знахарям предпочитают чужих из соседнего племени коита, считая их более опытными и умелыми.

Знахарю противостоит колдун, который занимается черной магией, насылает на людей болезнь и даже смерть. Для того чтобы наслать порчу или смерть колдовством, достаточно взять несколько волосков или ногтей избранной жертвы, какие-нибудь ее выделения и остатки съеденной пищи. С этим «материалом» колдун (на Новой Ирландии, например) уединяется где-нибудь в лесу. Из стружек дерева определенных пород и порошка раздробленных костей особо чтимого умершего колдун приготовляет смесь и наполняет ею бамбуковую трубочку длиной примерно в 40 см. Трубочку он ставит на землю и произносит такое заклинание:

Ауа татататата! Он хрипит уже, он хрипит. А лицо его смертельно-бледное. Тело его бледное, как увядший лист тополя. Кишки его горят от жара. Печень его горит от жара. Он хрипит, он хрипит. Там, на перепутье, он помрет И будет лежать без сознания, недвижно, как бревно. Скоро он станет трупом. Вот он уже хрипит.

Затем колдун прячется в чаще кустарника, где наблюдает за действием своего колдовства. Сразу после сеанса магии ему должны явиться три духа: дух умершего, из костей которого приготовлена магическая мука, личный дух-хранитель колдуна, без помощи которого он — как мы еще увидим — вообще не может ничего сделать, и, наконец, душа жертвы. Если перед колдуном встает это видение, если он видит этих трех духов, то он не сомневается в том, что избранная жертва заболеет или даже умрет, ибо дух умершего и дух-хранитель колдуна непременно уведут душу жертвы в царство мертвых и таким образом жизнь человека прекратится.

Но больше всего меланезийцы страшатся «великой магии смерти». От нее нет спасения, и никто не знает, когда его постигнет месть духа смерти, которого жители района Порт-Финш (северная Новая Гвинея) называют офангом. По их представлениям, этот самый офанг, вооруженный палицей и копьем, где-то втайне подстерегает свою жертву. Офанг носит на груди мешочек с колдовскими травами. Увидев этот мешочек, а тем более если офанг колдовским мешочком задел свою жертву, человек со страху теряет сознание. Офанг вспарывает своей жертве живот, вынимает печень и место ее заполняет своими колдовскими травами. Кровоточащая рана тотчас же зашивает, и не остается даже рубца. Затем офанг дает своей жертве пинка ногой и говорит ей: «Все, что сейчас с тобой произошло, ты забудешь и скоро умрешь». После этого жертва офанга, ничего не помня, возвращается к себе в деревню. Но уже через несколько дней исполняется приговор офанга.