Канатоходец: Воспоминания
Шрифт:
Человек (гилик), как форма, происходит из рода, он только отпрыск формообразующей силы, свойственной роду… Из рода он получил все, что делает его человеком, — свое знание преданий, обычаев, способов жизни, — вся его память целиком образована родом — род живет в его памяти в лице его предка и событий существования… Родовая страсть кипит в его жилах… Сама метаморфичность его тела и души — лишь повторение свойств рода… И он передает эти свойства своим потомкам… Он подобен цветку на дереве — дает потомство и осыпается, ибо в этом его значение (с. 13).
Из природы течет в него поток эмоций вместе с образами…
Как поток стихий шел беспорядочной грудой общих переживаний, так теперь идет в него и поток эмоций от образов природы… Эти образы суть стихийные духи, духи
Наши сказки и басни — далекие бледные тени сказок жизни той эпохи… Отсюда — тотемизм. Он основан на понимании связи человеческого рода и животных… (с. 16).
… было нечто, препятствовавшее развитию, от чего «человечество» избавилось, а оставшаяся часть не смогла избавиться [110] .
110
Мы должны признать, что и в наше время гилизм не изжит. Отсюда бесконечные и ничем не оправданные национальные войны. Несмотря на, казалось бы, высокое состояние культуры, двадцатый век оказался окрашен по преимуществу гилизмом. Родовая кровь, вооруженная современной техникой, закипела, как никогда ранее. Как можно это объяснить?
Я думаю, что концепцию Солоновича о семантичной троичности природы человека надо расширить, признав многомерность ЭГО. Тогда все объясняется легко. В некоторых острых ситуациях вероятностная структура ЭГО легко перестраивается [Налимов, 1989].
Очень яркий пример находим в воспоминаниях Андрея Белого, главы русского антропософского движения [Белый, 1992], в которых он описывает опыт своей внешней и внутренней жизни в Дорнахе в Обществе (братстве) Рудольфа Штайнера, рядом с которым Белый провел несколько лет. В Швейцарии интернациональная группа антропософов, казалось бы, дружно строила свой Гётеанум, воплощая в материале антропософское мирочувствование. Но разразилась война 14-го года:
Когда первое возбуждение, вызванное войной, улеглось в нашем дорнахском быте и стали доходить вести с фронта… то начали разгораться страсти в нашей дорнахской группе… на этой почве происходили непрерывные, все крепнувшие споры, начавшие уже переходить в ссоры… уже в кантине явственно отметились национальные столики… прежде не было этого разделения на нации в кантине; теперь оно началось; и оно углублялось (т. 6, с. 412–413)…Атмосфера, сгустившаяся над нашей колонией, была просто ужасна (т. 8, с. 436).
Война вызвала острый национальный конфликт в антропософской общине, казавшейся вполне пневматической — сформированной и объединенной духовными устремлениями.
Состояние психизма есть состояние, когда человек рождается из природы — его пуповина обрывается, и он остается один, уже не слитый с природой, но противопоставленный ей… (с. 10).
Отныне он хочет покорить природу, подчинить ее своей власти… (с. 10).
На ступени психизма рождается самолюбие и эгоизм как любовь к своей личности (с. 12).
Переход от психизма к пневматизму может совершиться только путем безоговорочного подчинения рассудка, понятий, а стало быть, и личности с ее эгоизмом — более высоким началам духовности (С. 15).
Для пневматика жизнь должна рассматриваться вне времени, и он не имеет целей… (с. 16).
Психик стремится к истине, владеет ею, но пневматик сам должен стать и быть истиною: «Я есть путь, истина и жизнь!» — говорит Христос (с. 16).
Для пневматика Вселенная есть совокупность сознательных или бессознательных сил, есть соотношение свободных воль… (с. 16).
В основу права должен быть положен принцип несравнимости людей — их абсолютной разности в их принципе и их полное равенство в возможности проявления (с. 20).
В социальном же смысле любовь на Земле есть отказ от богатства и власти (с. 21).
С этой точки зрения, всякий, кто обосновывается на любви, сочувствии, жалости, истине и т. п., — религиозен… (с. 22).
Когда психик борется «во имя идеи» — он борется во имя личности… Да погибну я, говорит он, но да живет моя идея! (с. 29).
Но под идеей психик понимает юридическую личность, скорлупу, и во имя ее, во имя «дальнего» приносит в жертву сотни, тысячи и миллионы ближних живых людей… Это и есть подлинное поклонение дьяволу, черная месса, подлинный сатанизм (с. 30).
В человека, как и во Вселенную, заложены возможности — потенциал. Задача развития — развить, развернуть эти возможности в действительности, привести их в действие… [111] Эволюция есть развертывание потенций, а исторический процесс есть становление эволюции (с. 32).
111
Здесь я иду дальше. Строя математическую модель семантической Вселенной, исхожу из представления о том, что все смыслы изначально заданы, но не проявлены (состояние семантического вакуума). Проявленность реализуется через сознание человека, обращающегося к числовой мере. Вся концепция в целом может рассматриваться как вероятностная реинтерпретация основополагающих представлений Платона [Налимов, 1989].
… и только тогда, когда выполнен будет нами целиком завет любви и мудрости, мы познаем истину и станем свободными, это свобода от Кармы, от мировой причинности. Тогда мы сами станем одной из вселенских причин, станем теми, кто может «вязать» и «разрешать».
В напряженной борьбе за добро против зла переплавляется постепенно природа человека, и алхимический процесс Великого Делания из грубого камня получает высшую духовную сущность.
В этой неустанной борьбе подается помощь отставшим, и самому можно подниматься, только поднимая других (с. 34).
Итак, мы начнем с того, что констатируем… существование прежде всего наших представлений. Эти представления меняются, текут как сновидения, и сначала в них самих нельзя уловить как будто никакой внутренней связи… (с. 5).
… никто нам не может ничего сообщить о том, что же есть «объективно», т. е. вне воспринимающего субъекта, а значит, так нельзя говорить (с. 7).
Сила формообразования или «воображения» у кристалла исчерпывается ростом данного индивида. У растения этот рост переходит границы индивида и дает зародыш — зерно другого индивида… У животного воображение идет еще дальше и создает мир эмоций и восприятий; наконец, у человека он вырастает до разумения — все это суть только различные фазисы проявления формообразующей силы — силы воображения (с. 8).
Я ощущаю себя, свое тело… Но раз я ощущаю свое тело, то прежде всего я сам противопоставляю себя же этому телу… Мое тело становится для меня «не-Я». Я его ощущаю как нечто «другое», а когда я хочу воздействовать на него, — оно и совсем оказывается «другим», так как знаю я его, пожалуй, не больше, чем любую «внешнюю» вещь, а кроме того, оно и сопротивляется моим желаниям…(с. 12).
Мы говорили, что оно [познание] совершается через уподобления. Однако высшей степенью его является отождествление…
Акт отождествления и ставит нас перед фактом мистического познания (с. 13).
Мистическое познание преодолевает разделение на субъект и объект — оно совершается как отождествление двух: «Я» и «не-Я», но отождествление не подсознательное, а надсознательное, сверхсознательное. Такое сверхсознание достигается человеком фактически, но не путем рассуждений и умозаключений… При этом в акте отождествления необходимо действует воля, мудрость и любовь (с. 13).