Канцлер Империи
Шрифт:
– Да в том, что такими мерами вы целенаправленно убиваете хлебный экспорт!
– Ну так уж и убиваю. Просто кислород ему перекрываю маленько, вот и все. Потому что стратегически он в общем-то вреден для России. Климат у нас меньше подходит для выращивания зерновых, чем в Штатах или Канаде, то есть конкурировать мы с ними можем только за счет уменьшения цены рабочей силы. Что означает – продолжать держать крестьян в нищете, если называть вещи своими именами. Давайте отвлечемся, насколько это нехорошо с моральной точки зрения, но и в этом случае возникают еще два момента. Первый – чистая бухгалтерия. Семьдесят процентов крестьян сейчас вообще никак не участвуют в выращивании
– Но вы ее все равно нагнетаете, ставя обхозы в лучшие условия, чем латифундистов южных губерний.
– Простите, не всех, а только тех, кто делает ставку на экспорт. Пусть продают хлеб за бабло, вот и все.
– Им это менее выгодно.
– Им это почти в два раза выгоднее, если вкладывать прибыль в развитие производства. Сравните бабловые и долларовые цены на сельхозтехнику, например. А вот если делать инвестиции в повышение своего уровня жизни типа отдыха в Ницце, постройки очередного дворца или покупки очередной балерины, то тут я с вами согласен – действительно менее выгодно. И что? Хлеботорговцев сравнительно немного, и все они давно под пристальным наблюдением, так что источником социальной напряженности у них стать один черт не получится.
– Хорошо, а на кой нам сдались немцы в Маньчжурии? И уж тем более в Сибири.
– В Маньчжурии они сдались в основном не нам, а кайзеру. Для достижения продовольственной независимости, надо полагать. А в Сибири они нужны уже нам, чтобы через пару лет было на основании чего рекламные фильмы снимать, как приехавшие туда немцы сейчас от зажиточности чуть не лопаются. Из наших-то туда, если вы обратили внимание, в основном беднота едет, если не люмпены, компрометируя саму идею. А так будет что показать: мол, и вам предлагали туда ехать, но ведь вы отказались, а теперь сравните, с чего на что перебиваетесь вы и как живут немецкие переселенцы… В крепких хозяйствах, неважно, фермерские они будут или обхозные, это большого ажиотажа не вызовет. Зато в дышащей на ладан общине может и начаться выяснение отношений. Дескать, я же говорил, а вы, дурачье… То есть упростится задача санации сельского хозяйства. Но все это, как я уже отмечал, можно будет начинать только после войны.
– Да, Георгий Андреевич, – заметил в конце нашей беседы Столыпин, – я ведь, между прочим, тоже землевладелец и хлеботорговец. Правда, насчет балеринок я как-то не очень, но вот новый дом в Питере я себе все-таки строю, причем за рубли, потому что жалованье премьер-министру дают именно в них. И в Ницце, грешен, люблю отдохнуть, хотя последнее время и не получается. Так как же быть?
– С балеринками? Ну это не вопрос. А по поводу дома… так напишите заявление, что хотите какую-то часть жалованья получать баблом, за него бетон и отделочные материалы обойдутся заметно дешевле, да и аренда строительной техники тоже. Как хлеботорговец вы, извините, даже в первую двадцатку не входите, к тому же продаете хлеб в Германию. Ну а насчет Ниццы: и не надоело вам там, среди собравшихся со всей Европы жуликов и декадентов? Тем более что вы, вне всяких сомнений, русский патриот, а они последнее время отдыхают в основном на Канарах.
Глава 34
К середине осени десятого года у их величеств Георгия и Марии созрела глобальная идея, которую они и изложили мне на очередном ужине. Причем сразу предупредили, что собираются обсудить нечто важное, поэтому мероприятие начнется на полчаса раньше обычного и неизвестно когда кончится. В общих чертах я уже представлял, о чем пойдет речь, потому как вопросы для предварительного ознакомления с проблемой они задавали мне, так что, захватив свой ноутбук и еще раз посмотрев, где у меня там что лежит, я поехал на встречу, где предполагалось принять или похоронить некие судьбоносные решения.
Сначала мы быстро и почти в молчании истребили поданные нам макароны по-флотски, и только при переходе к пиву (мы с Гошей) и чаю (Маша) император наконец начал:
– То, что мы научились делать микропорталы, стало последним штрихом к назревшей проблеме. Вспомни, как мы в самом начале, десять лет назад, решили не впутывать твое государство в нашу историю…
– Какое оно на фиг мое? – возмутился я. – Будь оно моим, я бы давно от стыда повесился.
– Или другим помог бы, – хмыкнула Маша. – В общем, кажется, ты уже понял, о чем идет речь.
– Разумеется, это же не бином Ньютона, который я, кстати, тоже понимаю. Да, я тоже думал на эту тему.
Суть состояла в том, что наша разведка быстро показала: существенный рост оборота межмировых торговых операций без раскрытия нашей тайны невозможен. Если бы мы вели дела с криминальными организациями – то их руководству, если с Китаем – его правительству. В принципе это возможно, но почему сначала не попытаться законтачить с руководством РФ? Просто из соображений патриотизма. Ведь, как ни крути, там тоже Россия, хоть и в значительной мере проданная. Примерно так я и сказал.
– Вот! – подняла палец Маша. – Тут надо учитывать еще такой момент: при сохранении имеющихся темпов роста доходной части нашего бюджета лет через двадцать мы сможем просто купить то, что там еще не успели продать, и перекупить то, что уже успели. Наших лет, понятно. В случае же, если тамошнее руководство само стремится как-то исправить имеющуюся там сейчас ситуацию, можно наладить взаимовыгодное сотрудничество. Кстати, вполне возможно, что действительно стремится: исходя из некоторых событий можно сделать только такой вывод.
– Да? – заинтересовался я. – Расскажи, а то я что-то однозначных аргументов пока не нашел.
– В конце их восьмого года ФРС от имени Совета по стандартам финансовой отчетности разрешила банкам самим оценивать стоимость торгуемых долговых обязательств. Это означает, что они вынуждены закончить кризис гораздо раньше запланированного срока и с куда более скромными результатами. Естественно, они дошли до такой жизни не сами, а под давлением России, Китая и Японии. Получается, что руководство Российской Федерации более не делает ставку на личные сбережения в долларах, что внушает некоторый оптимизм.
– Ага, им больше нравится евро, но чего тут оптимистичного?
– Не совсем. Ты будешь смеяться, но, похоже, выбор сделан в пользу чего-то, сильно напоминающего наше бабло. Во всяком случае Россия начала принимать активное участие в переговорах о создании единой азиатской валюты.
– Интересно… Ну и с чего начнем? В принципе я не против, если вы еще не поняли.
– Тогда придумай способ выхода сразу на достаточно высокий уровень, – предложил Гоша.
– Вчерне уже придумал. Открываем портал перед машиной чиновника того самого достаточно высокого уровня и потом беседуем с ним.