Кандагарский форпост

Тизин Владимир

Естественное желание открыть люк и запрыгнуть внутрь БТР оказалось плохой затеей, так как при подрыве бронетранспортера шанс выжить есть только у тех, кто на броне. Сопровождающий меня офицер объяснил:

– При подрыве БТР тех, кто внутри – размажет по броне, а с брони тебя подбросит метра на три, и если удачно приземлишься, считай, повезло,– сказал он.

– А как же быть при обстреле? Мы на виду у духов, как живая мишень,– спросил я.

– Если по тебе начнут работать³³ духи из стрелкового, то прыгаешь за броню и отстреливаешься. В общем, в любом случае шансов выжить больше,– сказал офицер.

³³

Работать – на жаргоне военных означало стрелять.

Когда БТР проехал КПП бригады, показался первый кишлак и кантины³⁴. Я сжался, как ежик перед опасностью, которая поджидает меня уже в первом кишлаке, но, спокойно проехав кишлак и не встретив ни одного человека, немного успокоился. Вдоль дороги мелькали редкие хвойные деревья и многочис- ленные поля, разрезанные арыками. Вдали в пыльной пелене появился невысокий горный хребет. Не доезжая перевала, БТР остановился около домика, накрытого маскировочной сетью. Офицер спрыгнул с бронетранспортера, и я понял, что мы приехали. Штаб 3 мсб(г)³⁵ располагался на сторожевой заставе «Мост».

³⁴ Кантин или дукан – это торговая лавка в кишлаке или городе в Афга- нистане.

³⁵ 3 мсб(г) – 3 мотострелковый батальон (горный)70 ОМСБР.

Это было довольно живописное место. Кругом росли небольшие деревца и какие-то кусты, рядом протекала речушка, как оказалось, это был арык. Вода в нем была мутная, коричнево-серого цвета. Вдоль берега арыка росли густые камыши. Офицер попросил следовать за ним. Я зашел в домик, где меня встретил заместитель начальника штаба батальона капитан Звягинцев, которому я отрапортовал о своем прибытии к новому месту службы, вручив свое предписание. Он не спеша осмотрел мою бумагу и предложил пообедать.

В помещении было прохладно. Я осмотрелся, пытаясь найти кондиционер, но не обнаружил его. «Что же создает такую комфортную температуру?» – подумал я. Как потом оказалось, в помещение с наветренной стороны в проем окна клали верблюжью колючку и периодически поливали водой, чтобы не пересыхала. Даже небольшой ветерок, обдувая колючку, загонял в комнату прохладный воздух. Армейская смекалка помогала выживать в любых условиях…

Капитан сказал, что батальон с комбатом находится на сопровождении и прибудет сразу после прохождения колонн через зону ответственности батальона. На этой заставе кроме штаба батальона находится 8-я мотострелковая горная рота и разведывательный взвод батальона. Он сказал, что меня, как молодого офицера, планируют оставить здесь, в 8-й роте, а в 9-ю роту отправят более опытного офицера, так как в 9-ю направляют либо на доукомплектование, либо на исправление.

– «Девятка» больше всех несет потерь не только в батальоне, но и в бригаде. Участок ответственности у них такой, что врагу не пожелаешь. Но есть один плюс: туда не добирается ни одна проверка – боятся! Из бригады если и приезжает кто-то, то очень по большой нужде,– добавил он.

Посмотрев на мою кислую физиономию, и пытаясь меня успокоить, произнес: «9-я рота у нас в бригаде числится неофициально «штрафной ротой». Думаю,

что комбат тебя, как необстрелянного, туда не отправит… Пока не провинишься»,– с улыбкой добавил он.

После услышанного у меня затеплилась надежда, что судьба убережет меня от страшной 9-й роты.

За два дня пребывания в штабе батальона я не видел ни одного убитого или раненого военнослужащего, хотя стрельба и грохот разрывающихся снарядов были постоянно слышны где-то вдали. Позже я узнал, что, если есть опасность захва- та заставы душманами и нет сопровождения колонн или не проводится операция, то с наступлением темноты часовые на заставе периодически производят профилактический отстрел, а днем работает гаубичная артиллерия по координатам, полученным в результате радиоперехватов переговоров моджахедов.

Казалось, что комбат забыл про меня, и решать мою судьбу будет кто-то другой.

Меня поселили в комнату с командиром 8-й роты капитаном Коробовым. Размеренная, почти мирная жизнь на «Мосту» действовала на меня успокаивающе, и даже упоминание о 9-й роте уже не вызывало страха и тревожных мыслей. В какой-то момент мне стало казаться, что страшилки о 9-й роте – это не более чем жупел для нерадивых и проштрафившихся, сказка о змее Горыныче для взрослых мужиков.

Распорядок дня в 8-й роте ничем не отличался от армейских будней в Союзе: подъем, зарядка, утренний туалет, завтрак, учеба, подготовка к наряду и так далее.

Каждое утро солдат, выполнявший функцию денщика³⁶, приносил капитану Коробову свежевыжатый гранатовый сок. Мне показалось это барскими замашками, однако сделать глоток этого рубинового напитка я бы не отказался. Капитан же не страдал комплексом «джентльмена» и спокойно выпивал свой сок, не обращая внимания на мое присутствие. Откуда солда- ты 8-й роты приносил гранаты, я узнал только после гибели начальника связи 3-го батальона, через пять месяцев моего пребывания в Афганистане.

³⁶ Денщик – солдат русской армии, который занимал должность посто- янной прислуги при офицере.

Наш батальонный связист решил набрать спелые плоды гранатовых деревьев и поехал в сад, где постоянно до этого бойцы 8-й роты собирали для своего командира гранаты. Как только майор спрыгнул с бронемашины на землю, раздался оглушительный взрыв. По трагической случайности БТР остановился рядом с противопехотной душманской миной. Если бы БТР наехал на проклятую мину, то это недоразумение закончилось бы заменой шины на колесе. Но тогда, из-за подрыва, погиб начальник связи 3-го батальона.

Наступило утро третьего дня моего пребывания на заставе «Мост». Я услышал лязг проезжающих через мост танков, оборудованных противоминными тралами. Вслед за танками выдвигалась колонна пехоты на БТР. Это было охранение колонны. Через час после прохода танков и пехоты на бетонке появились КамАЗы, фургоны, топливозаправщики, которые шли с определенным интервалом. Проехала машина связи, а за ней КамАЗ с открытым кузовом, на который была установлена спаренная зенитная установка ЗУ-23³⁷. Где-то за перевалом были слышны орудийные раскаты. В небе мелькнуло звено «Грачей»³⁸. Я поймал себя на мысли, что все это я уже видел на учениях в Союзе, но тогда это вызывало у меня ощущение присутствия на военном параде в полевых условиях, а сейчас весь этот гвалт вызывал у меня обеспокоенность.