Кандагарский форпост
Шрифт:
Он произнес речь так эмоционально, с такой болью в сердце, что мне вдруг самого себя стало жалко. А подполковник уже спокойным голосом произнес:
– Поступим так. Я лично возьму под свой контроль, чтобы твою семью до окончания этого года обеспечили квартирой. Что касается отпуска. У тебя два варианта: первый – отгулять сразу. Я прямо сейчас выпишу тебе отпускной. Второй – отгулять во время службы в Афганистане.
Я подумал, что если сейчас вернусь домой, то это будет плохая примета, и согласился на второй вариант. «Направленец» одобрительно кивнул головой и начал что-то писать в своей «амбарной» книге. Затем выдал мне новое предписание на замену, в котором упоминался все тот же старший лейтенант Колмыков. Я немного успокоился, что иду
Меня и моих новоиспеченных друзей десантников, которым тоже подтвердили замены, направили на «пересылку» – место сбора и отправки военнослужащих из СССР в ДРА, находившееся на военном аэродроме в Ташкенте.
Нас предупредили, что выехать после регистрации на «пересылке» в город будет невозможно. Так как отсутствует расписание военно-транспортных самолетов, которые летают в Афганистан, все, кто зарегистрирован на пересыльном пункте, ждут своего борта6. Борт определяет диспетчер в зависимости от пункта назначения командировочного. Я летел в Кабул, в штаб 40-й Армии, дислоцированной в ДРА, откуда меня должны были направить уже к конечному месту службы.
6 Борт (разговорный) – военно-транспортный самолет для перевозки грузов и пассажиров.
Так как штаб ТуркВО располагался недалеко от центра Ташкента, мы решили не спешить на пересылку, а немного отдохнуть в городе и перед отправкой на войну по полной гульнуть в ресторане. Остановив такси, попросили водителя отвезти нас в лучшее заведение города. Ресторан назывался «Заравшан». Увидев в дверях трех офицеров и прапорщика, персонал засуетился. Перед нами, судя по внешним признакам значимости (хорошо одетый, с большим животом), выросла фигура директора или лица, приближенного к нему. Хозяин любезно порекомендовал нам разнообразные восточные блюда и спиртные напитки, которые вскоре появились перед нами на столе. Далее возникла колоритная фигура музыканта в национальной одежде, который играл на инструменте, напоминающем двухструнную гитару. Национальные мелодии не создавали атмосферу отдыха для русских мужиков, несмотря на выпитый алкоголь, и мы заказали советскую эстрадную музыку.
Как по велению волшебной палочки, через несколько минут появился узбекский диск-жокей. Знакомая и любимая всеми музыка заполнила зал ресторана.
Время пролетело быстро, и мы не заметили, как стемнело. Обслуживающие нас узбеки- официанты постоянно подносили новые блюда и подливали в рюмки водку, желая довести нас до кондиции, чтобы выпотрошить всю имеющуюся наличность.
Я понял, что пора заканчивать вакханалию, и предложил ехать на пересыльный пункт. Десантники согласились.
Мы расплатились и, преодолевая сопротивление рестораторов, пробрались на выход. Я вышел первым и увидел стоящее рядом такси. Спросил, сколько будет стоить добраться до военного аэродрома? Таксист сказал, что такси уже заказано. В этот момент я увидел своих десантников, которые были окружены какими-то незнакомыми типами. Вся эта компания подошла к такси. Один из узбеков пригласил меня сесть в такси со словами:
– Эй, давай к дэвкам поедем! – я отказался.
Десантники, сопровождаемые узбеками, загрузилась в такси и поехали к «дэвкам».
Я подошел к стоящему на улице человеку и спросил:
– Как добраться до военного аэродрома?
Незнакомец оказался русским и посоветовал мне идти пешком четыре километра, так как общественный транспорт уже не работал, а ловить такси было небезопасно, пассажира могли ограбить и убить.
Я в полном
Пересыльный пункт представлял собой барак, где, как в казарме, было штабное помещение для оформления документов, спальное помещение и туалет. Рядом находился барак для приема пищи. Я зарегистрировался. Мне выдали постельные принадлежности и показали свободную койку, на которую я рухнул, раздевшись из последних сил.
Утром я понял, что мои друзья, десантники, так и не вернулись, но не стал докладывать коменданту. Да и что докладывать, я ничего не знал о них кроме имен, званий и места их будущей службы в ДРА.
В 17–00 я услышал номер своего борта. Собрал вещи и направился к выходу на летное поле. На аэродроме стоял серый с красной звездой на борту грузовой АН-12. Я встал в очередь на посадку и уже через двадцать минут оказался в грузовом отсеке крылатого великана. По форме пассажиров можно было понять, кто возвращался в Афган из отпуска, а кто летел туда впервые. Те, кто возвращался из отпуска, были одеты в полевую афганскую форму, а те, кто летел впервые,– в повседневную форму Советской Армии.
Когда закрылась рампа самолета, мне вдруг стало страшно.
Я летел в другой мир, в чужую страну, в неизвестность… Я летел на войну!
ГЛАВА V
АФГАНИСТАН
Кто жизнью бит, тот большего добьется.
Пуд соли съевший, выше ценит мед.
Кто слезы лил, тот искренней смеется. Кто умирал, тот знает, что живет!
Омар Хайям
Самолет приземлился. Когда открылась рампа7, в отсек ворвался горячий воздух. Мы выгрузились на летное поле. Передо мной открылась панорама Кабульского аэропорта. Горный массив Гиндукуша окаймлял аэропорт столицы Афганистана. В небе кружили боевые вертолеты. Пассажиры, которые были здесь не в первый раз, уверенно направились в сторону отдельно стоящего здания. Остальные последовали за ними. Когда мы подходили к краю летного поля, мне бросились в глаза деревянные ящики, уложенные в три ряда. Рядом с ними дежурили два солдата.
7 Рампа – в авиации это устройство, предназначенное для загрузки и разгрузки самолета. Представляет собой механизированный люк в хво- стовой части фюзеляжа самолета.
Шедший рядом со мной офицер, который возвращался в ДРА из отпуска, произнес: ««Посылки» из Афгана – полетят в Союз»,– я не понял смысла этих слов, и он мне пояснил, что это гробы. Тех офицеров и прапорщиков, которые прилетели в ДРА в первый раз, направили в ближайшую воинскую часть, чтобы мы привели себя в порядок, поужинали и с утра отправились в штаб 40-й Армии для получения предписаний к новому месту службы.