Каникулы для взрослых
Шрифт:
– А ты видела? – поинтересовалась Варя.
– Я – нет, но Муся видела своими глазами.
– Муся! – скептически воскликнул Макс.
– Можете не верить, но у Ружейникова под глазом синяк. Тоня прикладывает к нему куски сырого мяса.
– Чьего мяса? – не унимался Макс.
Сегодня он был на редкость разговорчивым. И вообще вел себя как человек, а не как радиоприемник, всегда настроенный на одну-единственную волну – рабочую.
– Не волнуйся, мясо из магазина, – хохотнула Лариса. – Все живы, хотя никто плодотворно
Сема Хворобок переводил знаменитый путеводитель по Мадриду и окрестностям и не укладывался в сроки, в связи с чем сделался невыносимым и верещал, словно цикада, даже если кто-то просто громко топал, проходя мимо его комнаты. Его все отвлекало и раздражало, ему все мешали, он был невыносим и наслаждался этим.
Вообще Хворобок занимался только письменными переводами и никогда не сопровождал гостей, потому что постоянно вступал с ними в конфликты. Он был маленького роста, безобразно одевался и на каждый вопрос отвечал: «А чего такого?» Карпухин считал, что у Семы изысканное перо, и терпел все его выходки.
– Ну, если даже Хворобок возбудился, значит, синяк знатный! – согласился Макс. – Я прямо сейчас пойду смотреть.
Варя тоже с удовольствием сходила бы посмотреть на фингал на морде Ружейникова, но понимала, что делать этого не стоит. Хотя бы потому, что фингал поставили из-за нее. Пусть и по недоразумению! Почему-то ее страшно развеселило то, что босс применил физическую силу, не разобравшись в деле до конца. «Все-таки он у нас потрясающий!» – подумала Варя. Это «у нас» было таким добрым, свойским, безопасным, что она порадовалась своей находке и решила всегда говорить про Карпухина именно так: «Наш босс».
«Мой босс», по ее мнению, было каким-то неловким. Каждый вечер, когда Варя, по заведенной в конторе традиции, отправляла Карпухину по электронной почте ежедневный отчет, он неизменно возникал в «аське» с вопросом: «Все в порядке, госпожа Тучина?» Или, впечатленный ее результатами, писал: «Ты героиня, Варвара». И присылал страшную рожу или цветочек. Отчего-то эти рожи и цветочки Варю слегка смущали. Наверное, потому, что она понимала: ни Максу Юргунову, ни Эдику Тавлаю он ничего подобного не шлет. Нет, конечно, с его стороны это никакой не флирт, но все равно…
Почти весь день Варя не выходила из кабинета, погрузившись в текучку. Текучки было много, и она радовалась, что нашлось время подчистить хвосты. За своей сумочкой она послала безропотного Макса, а отправляясь в туалет, сначала проверяла коридор – нет ли там Ружейникова – и лишь потом трусцой добегала до места. Один раз она наткнулась в туалете на Тоню Мохову, которая, напевая, намыливала руки куском пахучего земляничного мыла.
Тоня говорила про себя, что она стройная блондинка, заточенная в тело коротконогой брюнетки. Невысокая и плотненькая, с неопределенной прической и полным отсутствием косметики на лице,
– Варь, тебя Ружейников теперь ненавидит, – сообщила Тоня, блаженно понюхав высушенные руки.
– Что значит – теперь?
– Не знаю, из-за чего у вас вражда…
– Я тоже не знаю, – пожала плечами Варя.
– Да ладно! – У Тони был озадаченный вид. – Вряд ли вы просто не приглянулись друг другу.
– Тонь, я понятия не имею, почему Ружейников ко мне цепляется. Попробуй сама у него узнать.
– Попробую, – согласилась Тоня, окидывая Варю задумчивым взглядом. – Может, он к тебе клеился, а ты его отшила?
– Он никогда ко мне не клеился! – гордо ответила та, глядя на себя в зеркало и удивляясь, до чего свежей она сегодня выглядит. Всем из-за нее надавали по морде – Владику, Ружейникову, – а она цветет и пахнет.
– Может, ты просто не заметила? – не отставала Тоня.
– Женщина не может не заметить знаков внимания, которые оказывает ей мужчина, – фыркнула Варя. – Ты бы не заметила?
– Ха, сравнила свинью с пастушкой! Я бы заметила, даже если бы у какого-нибудь хмыря в моем присутствии просто зачесалось ухо.
– Да ладно себя уничижать, – бросила Варя.
Ей было неловко, что Тоня такого низкого о себе мнения и бравирует этим.
– А я реалистка. Реализм, Варь, очень помогает в жизни, поверь мне.
Тоня отступила от зеркала. Вероятно, ей было неприятно стоять рядом со стройной Варей, потому что, прежде чем отступить, она болезненно поморщилась. «Если мы поедем в Мюнхен, – неожиданно подумала Варя, – я пойду с Тоней в магазин и заставлю ее купить себе что-нибудь красивое. Пусть учится любоваться своим отражением».
– Эффектная женщина на девяносто процентов состоит из самоуверенности, – сказала она вслух. – Ты в курсе, что абсолютно все представительницы прекрасного пола, как бы они не выглядели – толстые и тонкие, длинные и низкорослые, красивые и некрасивые – находят в себе одинаковое количество недостатков?
– Это просто слова, которые психологи придумали для утешения таких уток, как я! – заявила Тоня. – И нечего меня жалеть. Я люблю мужчин, а они меня нет, и в этом состоит ужасная несправедливость бытия.
Прихватив мыло, Тоня гордо удалилась, подмигнув Варе на прощание. Вероятно, это подмигивание означало, что она держится, владеет собой и ее не нужно подбадривать. Подкрашивая губы, Варя чувствовала себя почти что преступницей.
За полчаса до окончания рабочего дня в кабинете снова появился Глеб. У него был вид строгой няньки.
– Варя, как у тебя дела? Не появлялся больше твой «экс»?
– Думаю, благодаря тебе я разонравилась ему окончательно, – ответила Варя, мельком взглянув на Макса.