Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)
Шрифт:
Глава девятая,
в которой два профессора признаются в бессилии науки
Дрозофиллов был холостяк и жил в небольшой однокомнатной квартире в том же доме, где находился НИИЗЯ. Большого различия между его жилищем и его лабораторией не наблюдалось: стены комнаты были увешаны не картинами, а штриховыми изображениями змеев горынычей и драконов, оборотней и лихоманок, предметов ведовства и чародейства. На подоконнике стоял аквариум, на дне которого лежали какие-то катышки размером с грецкий орех, очень странные на вид. Еремей Птоломеич был убежден, что
катышков вот уже третий год не вылуплялись ни один змееныш, но Дрозофиллов упорно менял воду в аквариуме и сыпал туда всякие питательные вещества.
– Ничего, - говорил он неверующим, - мы еще поглядим через годик-другой... Еще ахнете!
Левон Тигранович думал несколько иначе, но в споры не лез.
– Ученый сам должен понять свою ошибку, - считал он твердо. Отрицательный результат, если он понят и проанализирован, тоже шаг вперед в науке.
Пока Еремей Птоломеич заваривал чай на кухне, Костя с интересом прочел несколько поздравительных адресов, висевших рядом с изображениями лешаков и домовых. На одном адресе было написано:
"Дорогой и горячо любимый Еремей Птоломеич!
Поздравляю тебя с твоим полувековым юбилеем и желаю прожить еще тысячу лет! Спасибо тебе за то, что ты сделал из меня настоящего человека!
Твой д. Федька"
– А почему он не написал "друг"?
– спросил Костя Левона Тиграновича, примостившегося рядом в кресле.
– Места, что ли, не хватило?
– Это "Д" не "друг" означает, - ответил Анчуткян, поворачивая голову в сторону поздравительного адреса.
– Просто Федя из-за стеснительности своей так подписывается. А полностью будет "домовой".
– Домовой?
– переспросил Костя.
– И Еремей Птоломеич сделал из него человека?
– Как видишь, - кивнул Анчуткян на поздравительное послание неизвестного Косте Федора.
– Хотя, я считаю, зря он так поступил. Хороших людей на земле много, а вот домовых сейчас...
– он не договорил и горестно махнул рукой: - Такой экземпляр пропал!
– А мне вы поможете?
– тихо спросил Костя, склоняясь поближе к Левону Тиграновичу.
– Пусть Петя Брыклин снова настоящим человеком станет! Ведь Федору вы помогли?..
Анчуткян не успел ответить: в комнату вошел Еремей Птоломеич с подносом в руках. На подносе стояли чашки, сахарница и вазочка с конфетами.
– Прошу к столу!
– пригласил хозяин гостей.
Чай был вкусный, с добавлением каких-то неизвестных Косте трав, от чашек даже на расстоянии чувствовался волшебный аромат.
– Никогда такого не пил!
– признался Костя, на миг позабыв свои беды.
– Феденька рецепт прислал!
– похвалился Дрозофиллов.
– Рецепт и травки. Могу поделиться, юноша.
– Спасибо, поблагодарил Костя, но вспомнив при упоминании Феденьки зачем он приехал, спросил: - Так как же, Еремей Птоломеич... насчет Пети-то...
– А ты как думаешь, Тиграныч?
– переадресовал Дрозофиллов Костин вопрос своему коллеге.
– Может наука помочь юношам или нет?
– На данном этапе?
– уточнил Анчуткян.
– Да, на данном этапе.
– На данном этапе - нет, - признался Левон Тигранович.
– Они будут, тут он кивнул на Костю, - раздваиваться, а нам их обратно сдваивать! Нет уж, дудки!
– Я-то не против... Мне и отдельно неплохо живется... Но Петька!.. Он-то как?!
– А никак, - отрезал сурово Дрозофиллов.
– Пусть теперь один поживет, без Альтера Эго.
– Не получается у него, опять кто-то мучает!
– Костя отставил чашку в сторону и положил конфету на развернутый фантик.
– Так и грызет Петьку, так поедом и ест!
– По ночам?
– спросил Анчуткян.
– И по ночам, и по утрам, и днем!
– Костя подумал и вспомнил: - И по вечерам тоже грызет. Такой вредина попался - хуже меня.
Дрозофиллов посмотрел на Костю и улыбнулся:
– Да ты вроде бы милый юноша. Добрый.
– Мужчина настоящий, - подтвердил Анчуткян.
– Ради глупого мальчишки жизни своей не жалеешь, пожертвовать собою ради него готов. Молодец!
– А вы на моем месте не так бы поступили?
– спросил Костя, обращаясь сразу к обоим профессорам.
– Если бы вы отделились, а тот, ну первый который, мучаться бы стал?
– Во-первых, это еще разобраться нужно, кто из вас первый, а кто второй, - заметил Еремей Птоломеич.
– Может быть, ты главнее. А во-вторых, нам такая идея в головы, - он посмотрел на Анчуткяна, и тот, с полуслова поняв мысль своего друга, согласно кивнул головой, - ни за что бы не взбрела. Отделять от себя второе "я"! Лишать себя индивидуальности, голоса совести - какой-то бред!..
– Да он сгоряча...
– хмуро буркнул Костя.
– Уморушка рядом стояла, ну и...
– Так ты говоришь, что все натворила Уморушка?
– снова уточнил Дрозофиллов.
– Юная лесовичка из Муромской Чащи?
– Она...
– вздохнул Костя.
– Торопыга ужасная! Сначала наколдует, а потом думать начинает.
– Дитя своего времени, что поделать, - изрек впавший в глубокую задумчивость Левон Тигранович.
– Какое "дитя"!..
– возмутился Костя.
– Первый класс уже кончила, пора бы посерьезнее стать!
Анчуткян тяжело вздохнул и махнул рукой.
– Реки она не поворачивает? Каналы не роет?
– Да вроде бы нет...
– растерялся Костя.
– Вот видишь!
– улыбнулся Дрозофиллов.
– А ты говоришь: "Уморушка большая!.." Не доросла она еще до настоящих подвигов.
– Калина Калиныч, дед ее, старый уже лешак, а тоже реки не поворачивает, - обиделся за леших Костя.
– Деревья сажает, русло рек чистит, а уж река сама течет, куда ей хочется.
– Если реки будут делать, что им захочется, то какой работой займутся сотрудники "РОСГИДРОВСПЯТИ"?
– спросил Анчуткян.
– Призыв наших дней: "Волгу - на арыки!" станет ненужным. Итак, существует альтернативное предложение: сделать из Волги море.