Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)
Шрифт:
– Этим занимается "ВОЛГОМОР", - уточнил Дрозофиллов.
– А "ВОЛГОМОР" своего добьется.
– Он уже добился!
– с горечью воскликнул Анчуткян.
– Несмотря на все мои предупреждения! И что мы имеем на сегодня?
– он стал загибать пальцы: Русалки повывелись, водяные целыми семьями высохли от горя, кикиморы, если и встречаются, то разве что в низовьях... И все почему?
– Почему?
– спросил Костя.
– Потому что на "ВОЛГОМОР" нет управы в стране! В старину от чуда-юда житья водяным не было, а сейчас от "ВОЛГОМОРа".
–
– предположил Костя, не на шутку встревоженный судьбой великой реки.
– Он страсть какой лютый, если природу обижают!
– Каждый раз Калиныча не позовешь...
– печально промолвил Еремей Птоломеич.
– Придется людям самим выкручиваться.
– Если они свои вторые "я" отделять начнут - им ни за что не выкрутиться!
– с горячностью, свойственной южанам, произнес Левон Тигранович.
– Альтер Эго, может быть, и пойдет природу спасать, а вот Петя Брыклин...
Анчуткян не договорил и только криво усмехнулся.
– Брыклин тоже пойдет...
– обиделся за Петю Костя.
– В нем новый "альтер эго" завелся, он Петьку загрызет, если тот откажется.
– Что ж, хорошо, если так, - сказал Дрозофиллов, наливая гостям еще чаю.
– Значит, вопрос о вашем "воссоединении" отпадает сам собой.
– Почему?
– удивился Костя.
– У человека должно быть одно второе "я", а не несколько, - объяснил Еремей Птоломеич.
– Брыклин снова его имеет - это, конечно, чудо, но наукой вполне объяснимое.
– А мне что делать?
– спросил Костя.
– А ничего, - ответил за друга Анчуткян.
– Живи, радуйся жизни, получай образование и культуру.
– Образование тебе дадут в школе, а культуру придется добывать самому, - добавил Дрозофиллов.
– Я добуду!
– пообещал Костя.
– И учиться я стану хорошо, вот увидите!
В этот момент у входной двери раздался протяжный звонок.
– Еще гости пришли, - сказал, улыбаясь, Дрозофиллов и пошел открывать дверь.
Каково же было его удивление, когда он увидел на лестничной клетке кота, вцепившегося одной лапой в электрический провод, а другой готового во второй раз нажать на кнопку звонка!
– Пардон...
– сказал кот виновато и, отцепившись от провода, шмякнулся на пол.
– Извините, что потревожил...
Услышав знакомый голос, Костя выбежал в коридор.
– Иван Иванович!
– Костенька!! Мальчик мой родной!! Нашелся!
И говорящий кот тигриным прыжком сиганул на грудь Альтера Эго.
Это был, конечно, Гвоздиков.
Глава десятая,
в которой дедушки собираются в путь
А теперь, дорогой читатель, давай на время оставим Москву, оставим Змея Горыныча и его друзей, которые, как ты уже, наверное, догадался, благополучно встретились в квартире у Дрозофиллова, и перенесемся в Апалиху, в домик Маришкиных деда и бабушки.
В тот вечер, когда скорые пассажирские поезда мчали наших героев в столицу, старый лешак Калина Калиныч, не выдержав разлуки с внучкой, заявился в Апалиху к Петру Васильевичу и стал слезно просить его поехать в город "за компанию".
– Да я и сам собирался, Калиныч, хоть у хозяйки спроси, - кивнул Маришкин дедушка в сторону своей супруги.
– Еще денька два - и поехал бы. Мы тут с Дружком извелись: как она, как они... Петух Саша и тот не кукарекает... Нет, ехать надо!
– Ему в город съездить, как мне чихнуть: ничего не стоит, - подтвердила бабушка. И добавила: - Путешественник он у меня, Миклуха-Маклай.
Петр Васильевич хотел было поспорить с женой и отказаться от почетного звания, но Калина Калиныч не дал ему произнести и слова.
– Поехали нынче, а? Душа за девчонку болит. Я ее сгоряча колдовской силы лишил, она теперь и постоять за себя не сможет.
– Это что ж: прямо сейчас ехать?
– удивилась бабушка.
– Не спамши, не емши?
– В вагоне поспим, дело привычное, - успокоил ее Калина Калиныч.
– В вагоне прохладно, плесенью пахнет...
– Он спохватился, покраснел и прибавил: - А еды у меня много, не волнуйтесь.
– Что-то не видать...
– усомнилась бабушка.
– Пожалуйста!
– Калина Калиныч прошептал что-то беззвучно, и на столе появились разные кушанья: пироги, оладьи, грибы в горшочках со сметаной, орешки в туесочке, ягоды...
– С голоду не погибнем, - гордо произнес Калина Калиныч, - не таковский мы народ!
– Что верно, то верно...
– прошептала бабушка и присела на табуретку: у нее почему-то враз ослабели ноги.
– Угощайтесь, - жестом хлебосольного хозяина пригласил старый лешак Петра Васильевича и его жену к заставленному разнообразной снедью столу. Отведаем даров леса - и в путь!
– Благодарствуем, Калинушка. И ты с нами садись, - попросила нежданного гостя Маришкина бабушка.
Петр Васильевич первым отважился попробовать угощенья лешака. Взяв вилку, он стал охотиться за маринованным опенком и через одну-две минуты азартной погони ловко всадил свой гарпун в желанную добычу.
– Шустрый, шельмец!
– улыбнулся Петр Васильевич, разглядывая замаринованного спринтера.
– Еле догнал бесенка!
– Гриб как гриб, - обиделся почему-то Калина Калиныч.
– А у тебя, Васильич, рука уже не та.
На этот раз черед обижаться пришел Петру Васильевичу.
– У меня рука не та?
– возмутился он не на шутку.
– Да я своих апалихинских в одну секунду по три штуки на вилку нанизываю! А ваши муромские с нечистой силой грибочки! На них не с вилкой ходить, а с сетями надобно!
Еле успокоила Маришкина бабушка поссорившихся дедушек.
– Эх, вы!
– пристыдила она их обоих.
– Внучки в городе, может, правда в беду попали, а они тут из-за грибов войну затеяли! Ты, Петь, с лешим за одним столом сидишь, а опенка в нечистой силе упрекаешь. Стыдись, Петь, аль не совестно?