Каникулы в Простофилино
Шрифт:
Последнее слово прозвучало знакомо звонко, и я ахнула.
– Милочка, ты?
– Верно.
– Что случилось?
– Она еще спрашивает! Передай своему менту недоделанному: может не стараться. Ему ничего не доказать, – зачастила подруга детства. – Да и доказывать нечего. Не-че-го! Не найдете ничего. Ни-че-го! И не отнимете! Желаю тебе всего плохого за все то хорошее, что я для тебя сделала!
Из телефона полетели короткие гудки, я потрясла головой. Что случилось с Милкой? Наверное, она обиделась на меня, ведь я ни разу не позвонила подруге со дня похорон дяди Антона и тети Ани. Конечно, поступила некрасиво, но ведь имелась
Вздрагивая от внезапно налетевшего озноба, я вытащила из телефонной книжки номер Милки.
– Алло, – ответил мужской голос.
– Простите, наверное, ошиблась, – вздохнула я.
– Может, и так. Какой номер набирали? – незлобиво поинтересовался незнакомец.
Я машинально назвала цифры.
– Это мой телефон, – радостно заявил парень, – вчера купил.
Забыв сказать «спасибо», я набрала домашний номер Милы. Сначала никто не подходил, затем включился автоответчик: «Здравствуйте. Если вас заинтересовало объявление о продаже данного особняка, просьба обращаться в компанию «ДИТ», к Алексею Мамонову. Звоните по телефону…»
В полном изумлении я отсоединилась. Что происходит? Мила сменила мобильный и выставила дом на торги? Она и впрямь сошла с ума? Ей нужен психиатр!
Телефон вновь затрезвонил.
– Алло, – прошептала я. – Федор?
– Нет, всего лишь родной муж, – ответил Олег. – Хотел узнать, как дела. Когда домой приедешь?
– Думала уже сейчас отправляться, но случилось нечто непредвиденное, – промямлила я. – Похоже, Милка ума лишилась. Позвонила, обзывалась по-всякому…
Куприн кашлянул.
– Ну… не обращай внимания… Иногда дружба разрушается.
– Ты что-то знаешь?
– Ну…
– Говори!
– Ну…
– Олег!
– Не по телефону же, – заюлил супруг.
– Через четверть часа буду в кафе «Гут», – закричала я. – Если не хочешь иметь дело со мной, то немедленно кати на встречу со мной!
– Замечательная фраза, – попытался съехидничать Олег, но я, сунув мобильный в карман, уже неслась к машине, забыв обо всем на свете.
Очевидно, Олег тоже сразу поехал в кафе, потому что, когда я вошла в небольшой зал, муж уже сидел за столиком.
– Выпей кофейку, – слишком заботливо сказал он, – съешь пирожное. А главное – не нервничай.
Я похолодела.
– Что случилось?
– Все замечательно! – фальшиво весело воскликнул Олег.
– Немедленно рассказывай!
Куприн залпом осушил бокал минералки.
– Не отстану, пока не узнаю, что произошло, – мрачно пригрозила я.
Олег кивнул.
– Ладно. Пойми, не хотел тебя волновать. Да и зачем? Хотя, конечно, продемонстрировал позицию страуса. Рано или поздно ты все равно начала бы задавать вопросы. Опять же твоя манера писать рукописи лишь о лично пережитых приключениях сыграла в моем решении не последнюю роль.
– При чем тут книги? – осведомилась я. – Намекаешь на то, что являюсь не настоящей писательницей, а особой, которая, словно журналист, просто складно описывает происшествия? Но я всегда честно признавалась: господь не дал фантазии, у меня иной дар!
– Точно, – перебил Олег, – ты гениально вляпываешься в неприятности. Ладно, не дуйся. Я горжусь тобой и считаю великолепной писательницей. Ну какая разница, где литератор черпает вдохновение? Один самозабвенно врет, а другому надо непременно походить по улицам, где развернется действие его романа. Читателю неинтересна кухня, ему важен конечный результат. У тебя получаются хорошие детективы. Правда, с точки зрения мента ты допускаешь ляпы, но, с другой стороны, ведь не кропаешь пособия для школы милиции. Да и материально нам теперь хорошо. Я тут принял решение: раз у жены все получается и ей платят неплохие деньги, мой долг помогать ей. Ну… создавать условия… Понимаешь?
Я чуть не прослезилась.
– Милый!
– Вот поэтому и не стал рассказывать правду, – неожиданно заявил Олег. – Ты так увлеченно наваяла рукопись про Эльзу-убийцу! К чему было лезть с ненужными подробностями? Да и размоталось дело до конца тогда, когда ты уже эпилог завершала. Ну сообщу истину, и что? Бросишься переделывать книгу, изнервничаешься, нарушишь срок сдачи рукописи. Читателю-то фиолетово, как оно на самом деле было, ему хватит Эльзы-убийцы.
Я чуть не свалилась под стол.
– Немедленно рассказывай все!
– Ты сегодня сдала книгу?
– Да!
Куприн поманил официантку, попросил еще кофе, затем слишком подробно начал расспрашивать ее о пирогах.
– Это тебя не спасет! – не выдержала я. – Все равно придется признаваться! Как ты мог обмануть меня?
– Можно выполнять заказ? – пролепетала, покраснев, девушка с подносом.
– Да, – велела я и вновь налетела на Олега: – А теперь выполняй мой заказ. Хочу все знать!
– «Орешек знаний тверд, но все же мы не привыкли отступать, нам расколоть его поможет киножурнал «Хочу все знать»… Помнишь такой? – попытался вывернуться муж. – Его в моем детстве показывали.
– Во времена твоего детства я еще не жила. Начинай!
Куприн сложил руки на столе.
– Хорошо, но предупреждаю сразу, кой о чем я просто догадался, додумал. Ладно, слушай.
Милочке Каркиной очень повезло с родителями. Антон Петрович и Анна Семеновна обожали дочь, никогда ей не перечили и считали, что девочка у них растет гениальная. Конечно, сначала родителям хотелось видеть Милу кандидатом наук, ботаником, но и художница тоже неплохо. Каркины находили у доченьки лишь одни положительные черты, отрицательных не замечали, а во всех жизненных передрягах, происходивших с кровиночкой, становились на сторону чада. Но и Антон, и Анна являлись преподавателями, они не только изучали растения, но и читали лекции, вели семинары, и характеры у мужа с женой были «учительские». На голову Милки постоянно сыпались, нет, не упреки, а наставления. Родители из самых благих побуждений начинали объяснять дочери ее ошибки.
Например, она развелась с очередным мужем? «Милочка, тебе надо научиться готовить, ни один мужчина не согласится питаться супами из пакетов», – принималась зудеть Анна Семеновна. Она говорила правильные, умные слова, Милке следовало к ним прислушаться, но у нее, как почти у всех «преподавательских» детей, выработался стойкий иммунитет к нравоучениям. Едва мама открывала рот, Милка начинала злиться или попросту отключалась.
С годами младшая Каркина стала поспокойней, к тому же родители как-то вдруг разбогатели и перестали говорить дочери о необходимости найти «хлебную» профессию…