Капер
Шрифт:
Вечером мы прошли Наветренный пролив и легли в дрейф. Ходить в темноте между Багамскими островами слишком рискованно. Утром перегрузили на фрегаты пушки с захваченных галеонов. Все равно на призах слишком малочисленные экипажи, некому стрелять из пушек. Убрав по несколько тонн груза с пушечных палуб, мы улучшали остойчивость галеонов, а погрузив его в трюма фрегатов, увеличивали их осадку, улучшая мореходные качества в штормовых условиях. Правда, качка будет резче, что хуже для страдающих морской болезнью. Брали только стволы, по большей части бронзовые, хотя попадались и чугунные, в том числе английские.
36
Захваченная нами добыча, включая галеоны, тянула примерно на шестьсот тысяч фунтов стерлингов. Поскольку у нас были документы на груз, поделили его еще во время перехода. Не поровну, а по-братски: пятьдесят пять процентов — старшему брату, моему фрегату, сорок пять — «Золотому соколу». В Саутгемптоне мы расстались, оставив лорду Стонору два галеона, предварительно продав с них свою часть груза. Со своими двумя галеонами благополучно прибыли в порт Роттердам в начале сентября.
Первым на борт фрегата прибыл мэр города и мой компаньон Рольф Шнайдер. Одет он был в багровый с золотыми полосками дублет и огромным гофрированным воротником и черные с ядовито-желтой подкладкой штаны-тыквы с таким большим гульфиком, что в нем можно было спрятать хобот слона. Год назад он стал вдовцом, а перед самым нашим выходом в рейс женился во второй раз на молодой девице. Судя по наряду, ему не позавидуешь.
Обменявшись приветствиями. Рольф Шнайдер заявил:
— Именно такие галеоны и нужны нам с тобой. Если продашь их по дешевке, купим напополам.
— По дешевке не получится, — сказал я. — Экипаж уже знает, сколько за такой галеон предлагают в Англии. Там сейчас скупают любые корабли, способные добраться до Вест-Индии.
— Чертовы англичане! — ругнулся мой компаньон. — Из-за них цены на корабли взлетели!
— Это золото и серебро подешевело из-за притока из Вест-Индии, — возразил я.
— Какая разница! — отмахнулся он, потому что, будучи купцом, умудрялся не верить в рассказываемые мною, экономические теории. Может быть, потому, что считал меня никудышным, но удачливым купцом. — Тогда моя доля будет ниже.
Рольф Шнайдер стал собственником тридцати процентов каждого трофейного галеона. Заодно вместе со мной приобрел весь перец на перепродажу, тут же перегрузив на речные баржи и отправив вверх по Рейну в Везель, Дюссельдорф, Кельн, Бонн. Там перец оптом на четверть дороже, чем в Роттердаме, а в розницу — на половину.
Разделив вырученные деньги между членами экипажа и сделав их сказочно богатыми по меркам Голландии и прилегающих территорий, я повез в Делфт долю князя Оранского. Благодаря бумажке с его печатью, князь заимел отличный источник дохода. Толку мне от нее — лишь спасение от виселицы, если попаду в плен к испанцам. За те деньги, что я выплатил за нее, весь персонал испанской тюрьмы устроил бы мне побег и лично бы проводил из Америки до Голландии.
Резиденция князя Оранского все еще была в монастыре святой Агаты, в гостевой келье на втором этаже. С жителями Фландрии отношения у него так и не сложились. Не нравятся им перевёртыши и бездарные полководцы.
Часто брюггцы или гентцы при встрече ехидно спрашивали князя Вильгельма:
— Вы уже кальвинист или еще католик?!
Или:
— Это правда, что вы опять победили испанцев?!
В свою очередь Вильгельм Оранский презрительно называл своих подданных самым испорченным народишкой во всем мире и бунтовщиками, которые куражатся, лишь покуда пьяны. В наблюдательности ему не откажешь. При этом князь ни за что не хотел признавать, что каждый правитель достоин своего народа и наоборот. Самое смешное, что в двадцать первом веке Вильгельм Оранский станет национальным героем Голландии, белым и пушистым, точнее, оранжевым и толерантным. Будущие жители этой страны полюбят его также сильно, как нынешние презирают.
Теперь келью охраняли четыре немца-наемника в черных шлемах и кирасах, вооруженные короткими фальшионами. Поскольку Бадвин Шульц, сопровождавший меня, когда-то служил с одним из них, сразу завязал разговор, шум которого постоянно отвлекал меня во время беседы с Вильгельмом Оранским. На этот раз князь, одетый скромно и во все черное, наверное, встречался утром с отъявленными кальвинистами, общался со мной один. Филипп ван Марникс выполнял в Генте секретную миссию, о которой не знали только гентцы, — пытался перессорить их, чтобы потом помирить и захватить власть в городе.
— Лавочники и ремесленники, быдло тупое и своевольное! — обругал их князь Оранский. — Хотят сделать меня номинальным правителем, своим слугой!
И ведь сделают! Я помнил, что королевская власть в Голландии станет всего лишь туристической достопримечательностью.
— Хорошо, что ты привез деньги, — сказал он уже спокойно. Получение денег каждого человека делает мягче, добрее. — Теперь я смогу нанять новую армию, и командовать ею будешь ты. Хуан Австрийский теснит нас в южных районах. Надо его остановить.
— Остановить его можно, — сказал я. — Только нужно ли? Эти районы населены католиками, которые будут поддерживать испанского короля.
— Ты считаешь, что за них не стоит бороться? — спросил Вильгельм Оранский.
Я знал, что Фландрия станет частью Бельгии, поэтому ответил:
— Зачем отнимать и ремонтировать здание, которое смоет приливом?!
— Если бы мне сказал это кто-то другой, я бы счел его испанским шпионом, — печально улыбнувшись, произнес он, — но ты слишком дорогой шпион даже для испанского короля.
— Благодарю за признание моих скромных достоинств! — шутливо молвил я.
— Допустим, я не буду мешать Хуану Австрийскому захватывать территории, населенные католиками, — сказал князь Оранский. — Он ведь потом пойдет на север. Рано или поздно нам придется с ним воевать.
— Не обязательно воевать с его армией. Можно убить его самого, — подсказал я. — Как я слышал, у него сложные отношения с полубратом (так называют здесь единокровных братьев), а Филипп славится умением подсылать убийц к неугодным. Все подумают, что это его рук дело, что позавидовал военным успехам Хуана Австрийский. Человек с пузырьком яда будет стоить дешевле, чем армия с пушками и мушкетами, а эффект будет одинаковый.