Капер
Шрифт:
По приходу в Роттердам мы узнали, что двадцать шестого июля Генеральные штаты северных провинций опубликовали эдикт о низложении Филиппа Второго, как тирана, поправшего обычаи и законы страны, и о том, что отныне их правителем становится Вильгельм, князь Оранский. Давно уже надо было сделать это. Как ни странно, причиной задержки был сам Вильгельм Оранский, которого в будущем объявят основателем Нидерландов. Будь его воля, они бы никогда не стали независимым государством. Благодаря его интригам, в южных провинциях правителем стал Франсуа, герцог Алансонский и Анжуйский. Там преобладали католики, которых правитель-единоверец больше устраивал.
Вот так и закончилась первая буржуазная революция. Толстосумы руками морских гезов расчистили себе дорогу в светлое капиталистическое будущее. У большинства морских гезов жизнь лучше не стала. Когда вернусь в это будущее, потребую от правительства Голландии, чтобы поставили мне памятник в Роттердаме за неоценимый вклад в эту самую революцию и экономику страны. Представляю, как их будет давить жаба от нежелания выкидывать деньги на ветер. Предложу им использовать мой памятник для привлечения российских туристов. По мнению голландцев, русские приезжают заграницу с полными карманами долларов, которые расшвыривают в самых неожиданных местах. Обкуренный имеет право на веселую точку зрения по любому грустному вопросу.
После двухнедельного ремонта и отдыха я повел фрегат за новой добычей. Собирался опять наведаться в Средиземное море, пощупать мусульман, но, приближаясь к Пиренейскому полуострову, наткнулся на два четырехмачтовых галеона грузоподъемностью около тысячи тонн, отбившихся, видимо, от вест-индийской эскадры. Скорее всего, их отнесло штормом далеко на север, а теперь тупо шли на юго-юго-восток, пока не уткнутся в берег. Долготу определять еще не научились (с обычными часами не получается, нужен точный хронометр), поэтому не знают, что уже проскочили мыс Финистерре, западную оконечность полуострова, что этим курсом окажутся у берегов Франции, а если повернут на юг, то намного быстрее доберутся до Испании. Оба галеона были основательно потрепаны. На каждом была сломана мачта, только на одном это был фок, а на другом — второй грот. Из запасных бревен соорудили временные мачты, на которых подняли латинские паруса. Если случай с латинскими парусами на двух задних мачтах был естественен, то на фоке такой парус был редкостью. Впрочем, каких только вариантов парусного вооружения я ни встречал. Иногда попадались такие гибриды, что только диву давался, а уж понять, к какому типу кораблей их отнести, и вовсе было невозможно. Для таких кораблей у меня было простое и емкое определение «столько-то мачтовый корабль», которым в основном и пользовались моряки всех стран. Мне кажется, названия типам парусных кораблей придумают в конце восемнадцатого или начале девятнадцатого веке, когда их эра подойдет к концу, когда появятся пароходы.
Завидев фрегат, галеоны поравнялись, а потом встали «валетом» — корма одного к носу другого — и убрали паруса. Наверное, решили нападать и защищаться вместе. Не сомневаюсь, что опознали мой корабль. Или видели раньше, или узнали по описанию. Таких пока два, и оба построены под моим руководством. Испанцы усвоили уже, что привычным абордажем со мной не справишься. Решили попробовать новое. На палубы галеонов высыпали матросы и солдаты. Мушкетеры и аркебузиры полезли на марсы. На фальшбортах появились вилки, на которых устанавливали фальконеты и тяжелые мушкеты.
Что ж, бой будет жарче, но короче. Я повел фрегат на сближение с целью. Нас разделяло мили три, что при силе ветра балла три должно было занять не меньше получаса. Минут через десять заметил, что с одного из галеонов на воду спускают катер десятивесельный. Для разворота такой махины, как галеон, катер маловат. На него спустился офицер в шлеме и кирасе и с испанским флагом на древке. Встав на баке катера, офицер стал размахивать флагом. Видимо, парламентер.
— Убрать паруса! Ложимся в дрейф! — приказал я.
На катере прибыл адмирал Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус. Его шлем и кираса покрыты черным лаком, а по краям украшены золотом. На кирасе спереди присобачена золотая птица, наверное, орел, хотя мне показалось, что петух. Может быть, действительно представитель отряда куриных. В Западной Европе петух не является оскорбительным прозвищем для мужчины. Кожаные штаны длиной до колена подвязаны черными лентами. Белые шелковые чулки довольно грязные.
— Что-то в последнее время мы слишком часто встречаемся! — начал с шутки адмирал.
— Видимо, предыдущая встреча понравилась обоим, — сказал я и жестом пригласил его сесть в кресло-качалку, пару которых Йохан Гигенгак вытащил из каюты на квартердек. — Какое вино хотите, красное или белое?
— Любое и обязательно развести напополам водой, — улыбаясь, ответил Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус.
Большой кубок с красным вином и водой он осушил залпом. Острый кадык быстро дергался под тонкой кожей, поросшей длинными седыми волосинами. Допив, он протянул кубок слуге, чтобы наполнил еще раз, а сам снял шлем-морион, открыв загорелую лысину, покрытую от лба к затылку крупными каплями пота, и слипшиеся перьями седые волосы по бокам от нее. Вторую порцию пил медленнее, причмокивая.
— Французское вино? — спросил он, осушив кубок.
— Из Бордо, — ответил я.
— Крепости не хватает, как и тем, кто его делает, — изрек адмирал Альваро де Басан и посмотрел на меня так, словно я — француз и должен сильно обидеться.
— Согласен, — произнес я. — Французам присуще избегать крайностей. Разве что в рассказах о победах на любовном фронте их заносит.
— Да уж, про баб они могут трепаться бесконечно, — в свою очередь согласился адмирал.
— Надеюсь, не французы привели вас на мой корабль? — пошутил я.
— В какой-то степени, да. Я задержался, чтобы разделаться с двумя их кораблями, и так и не догнал свою эскадру. Иначе бы мы не встретились, — ответил он.
— Но мы все-таки встретились, — сказал я.
— Увы! — молвил Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус. — После победы над французскими пиратами у меня началась черная полоса. Сперва попали в штиль, почти три недели дрейфовали, истратив две трети запаса пресной воды. Потом был ужасный шторм, какого я никогда прежде не видел. Мои матросы откачивали воду без остановки. Думали, утонем. Бог услышал наши молитвы! — он перекрестился, но как-то небрежно. Подозреваю, что передо мной скрытый атеист. — А напоследок — вы!
— Даже затрудняюсь сказать, какая из напастей хуже! — поёрничал я.
— Первые две одолели. Надеюсь и с третьей как-нибудь справимся, — хитро улыбнувшись, сказал адмирал.
— Какие есть предложения? — поинтересовался я.
— Мы отдаем вам все серебро, десять ластов, а вы взамен даете нам десять бочек воды — и на этом расходимся, — предложил он. — По ласту серебра за бочку — думаю, не самая плохая сделка.
— Мы и так заберем не только серебро, но и остальной груз, — возразил я.