Капитал не Маркса: интеллектуальная дуэль гигантов мысли

Гуленок Ольга

В ХХ в. гибкий подход к идеям свободного рынка применяется и в России. Руководство СССР, отмечая положительную роль принципа «свободного рынка» для расширения торговых связей, что способствует преодолению политической и культурной косности, обращает внимание на обратную сторону медали, а именно, что принцип свободного рынка используется как средство колонизации и эксплуатации чужих ресурсов.

«Свобода торговли, бывшая заветом экономической мудрости, насквозь лжива. Свобода торговли – это свобода спекуляций», – констатирует первый руководитель советского государства В. Ленин [108].

Советское руководство, придерживаясь поставленной задачи промышленного развития, осуществляет регулирование внутреннего рынка, ограничивает доступ на него иностранных товаров массового спроса. Политика на внешнем рынке направлена на приобретение в основном передовых технологий, используемых для модернизации собственного машиностроительного производства и преодоления технологического отставания. Целесообразность этих

действий проявляется в годы Второй мировой войны, когда советское государство оказывается технологически и организационно способным к производству современной военной техники, необходимой для защиты страны и мира.

В 90-годы дезинтеграционные процессы на постсоветском пространстве усиливают влияние международных институтов на экономическую политику бывших советских республик, что приводит к значительной утрате общего производственного потенциала [46]. Россия занимает на международном рынке нишу поставщика сырья: углеводородов, никеля, алюминия, меди, древесины и другого. При этом доходы от продажи за рубеж сырья становятся основным источником пополнения бюджета. Эти реформы по ограничению самодостаточности российской экономики, приведшие к снижению уровня благосостояния граждан, входят в противоречие со статусом России как ядерной и космической державы. Представления об «объективных следствиях стихийного рынка» противоречат историческим закономерностям и отсылают к эпохе преобладания неорганизованных сообществ, пользующихся стихийным обменом природными благами. Рынок же формируется организованными в государственные системы сообществами, поэтому рынок и стихия представляют несовместимые понятия, отражающие разные периоды развития цивилизации. История формирования рынков социально-экономических систем – государств демонстрирует столкновение интересов разных стран и свидетельствует о постоянной борьбе за пределы рыночных отношений, которые приводит в своем исследовании корейский экономист Ха Джун Чанг (Ha-Joon Chang), делающий вывод: «Экономика – это не наука, как физика или химия, а область политики. Свобода рынка – это политическая категория. Как такового “свободного рынка” не существует, нет его научно определенной границы, так что все попытки государств, как ее изменить, так и защитить, – правомерны» [197]. Экономист предлагает избавиться от иллюзии «объективности рынка» – рынки подчиняются определенным правилам, имеют границы, которые ограничивают свободу передвижения товаров. «Рынок выглядит “свободным” только потому, что люди безоговорочно согласились с лежащими в его основе ограничениями, которые они уже не замечают», – констатирует корейский экономист. Ха Джун Чанг выражает традиционные представления стран Востока о принципе ««free trade» как свободе народов самостоятельно организовывать свою национальную экономику и регулировать межсистемные обмены сообразно собственным интересам.

Ориентация финансовых международных институтов на реализацию субъективной точки зрения и принцип «free trade» служат свидетельством политической ангажированности представителей. Такие «рецепты» усугубляют асимметрию экономического пространства мира. Международные организации помогают промышленно развитому Западу закреплять собственное технологическое преимущество, а статус «периферии» за «развивающимися» странами – молодыми государствами. Документы МВФ ориентируют промышленно-развитые западные страны на предоставление «капитала», а бедные страны – на приобретение передовой высокотехнологичной западной промышленной продукции. В «рецептурный» набор входит и периферийная финансовая система, когда эмиссия денег государств жестко привязывается к выручке от продажи продукции на экспорт. В этом случае объем национальной валюты зависит от поступления долларов в страну, что ограничивает развитие ее внутреннего товарооборота. Руководство международными финансовыми институтами субъективной теорией Рикардо, включающей принципы «free trade» и «международное разделение труда», на практике приводит к негативным последствиям для экономик развивающихся стран. В частности, доклады экономической конференции ООН (ЮНКТАД, UNCTAD) неоднократно отмечают пагубность специализации на производстве одного товара, потому что отказ от относительно неэффективных отраслей приводит к потере рабочих мест и создает социальную напряженность в обществе. «Большинство развивающихся стран продолжают экспортировать продукты с большой долей в них ресурсов и труда. В данном случае достижение конкурентоспособности осуществляется за счет дешевого труда и сохраняется ориентация на его использование, чтобы выдержать конкуренцию. Экспорт продукции с высокой долей труда не сопровождается ростом добавочной стоимости и доходов, которые получают развивающиеся страны», – говорится в докладе [61]. Таким образом, использование такого сравнительного преимущества, как дешевый труд, сдерживает технологическое и социальное развитие обществ.

Государства, следуя советам международных организаций и отдавая приоритет внешним связям и экспортному производству, усугубляют внутренние социальные противоречия, так как на внешнем рынке большую роль играют субъективные факторы, где нет гарантий справедливой оплаты труда. Такой недостаток рыночной системы, как непредсказуемость

цены, нивелируется только на национальном уровне в рамках общего хозяйства, организованного по принципу разделения труда – в этом заключается одно из преимуществ многоотраслевого развития национальной экономики. Закономерно, что развивающиеся страны отказываются от специализации на экспорте природных ресурсов и осуществляют стратегию замены импорта собственным производством (importsubstitution strategy). Политика импортозамещения, по сути, осуществление программы индустриализации, приносит свои положительные плоды в плане развития внутреннего рынка в латиноамериканских государствах, странах Юго-Восточной Азии, в том числе Китае, Корее, Малайзии и других, где осуществляется производство высокотехнологичной продукции.

Неолиберальный принцип «free trade» и концепция международного разделения труда опровергаются различными экономическими теориями. В частности, пагубность крайней специализации экспортного производства для экономики страны в целом доказывает канадец Г. Джонсон, входящий по версии историка экономической мысли М. Блауга в список «ста великих экономистов после Кейнса». Экономист отмечает, что усовершенствование технологии лишь в экспортирующей отрасли ведет к относительному росту производства и экспорта, а за счет сокращения других отраслей условия торговли ухудшаются [222]. Американский экономист Д. Стиглица исследует несовершенство рыночных отношений и отмечает неодинаковую информированность участников экономической жизни. В его формулировке теории рынков с асимметричной информацией установлено, что преимуществами на рынке обладают те, кто владеет большей информацией. Стиглиц отмечает, что «свобода рынка» только усугубляет существующее неравенство [171].

Предложения пересмотреть «научные основы» международных организаций, делающих ставки на применение теории Д. Рикардо, звучат всё чаще на форумах, организованных этими международными институтами. Практики отмечают, что в настоящее время руководство неверной оценкой Рикардо, считавшего неизменными такие факторы производства, как земля и труд, приводит к неверной расстановке приоритетов в пользу финансирования и технологий, а не состояния ресурсов [43].

Экономические расчеты, ведущиеся в абстрактных денежных единицах, скрывают истинную картину состояния природных и трудовых ресурсов, что приводит к истощению первых и деградации вторых, увеличению диспропорций в развитии разных стран мира [172].

Ситуация с деградацией ресурсной базы, которая имеет место в Европе, усугубляется в процессе активизации материального производства.

1.2.2. Определение научного обоснования принципа «laissez-faire»

Исследование российских учёных: «Всемирная история экономической мысли» позволяет раскрыть неразрывную связь образования государств и формирования экономик, поэтому страны Востока, где формируются аутентичные цивилизации, базируются на принципе организующей роли государства в общественной жизни.

Принцип «laissez-faire» вошёл в европейский общественный лексикон по историческим меркам сравнительно недавно – в XVIII в., когда на европейском континенте происходят революционные системные преобразования. Этот политический лозунг провозглашает коммерсант – француз Жан-Клод де Гурнэ, который занимается вывозом сырья из страны и руководствуется коммерческими интересами своей фирмы, требуя свободы невмешательства государства в дела предпринимателей [33]. Таким образом, изначально данный принцип служит выражением коммерческих интересов и политических взглядов части предпринимательского сообщества. Правомерность отстаивания частных экономических интересов играет существенную роль при формировании общественного устройства и свидетельствует о преобладании на Западе персонифицированного – индивидуалистического подхода. Приоритет индивидуализма – индивидуальных интересов, которые противоречат общественным, приводит к накоплению социальных проблем в обществе, что отражает история развития Европы, изобилующая вооруженными конфликтами. В ХХ веке известный британский экономист Дж. М. Кейнс проводит исследование истоков популярности использования этого термина и устанавливает, что его формирование происходит на основе «многочисленных и разнообразных течений мысли и эмоциональных источников» [55]. Учёный подчёркивает публицистический эмоциональный характер этого термина, который проникает и в научную литературу, в частности, фритредерской школы Великобритании.

Знаменитый шотландский экономист А. Смит ошибочно причисляется к сторонникам принципа «невмешательства» за сравнение роли «государства» с «ночным сторожем». В предисловии к своему главному труду – «Исследование о природе и причинах богатства народов» – ученый поясняет, что под «государством» он понимает конкретно персону – «государя» [173]. Смит подчёркивает приоритетность руководства народными, то есть общественными интересами и в исследовании отмечает, что в решении поставленной задачи значимой является достойная оплата труда трудящихся, что входит в противоречие с индивидуальными выгодами и свободами предпринимателей. Суть экономического мировоззрения А. Смит выражает теорией трудовой стоимости, включающей оценку разных факторов влияния на сферу труда. Таким образом, приписываемая политэконому фраза может служить выражением политической позиции учёного, подчеркивающего приверженность парламентской формы правления и значимость формирования правительства, которое активно использует властные полномочия в сфере управления общественной жизнью, в том числе и экономической.